Свести натуралов? Да легко!

А поцелуи внезапно случаются.

  Никита не знал, что было хуже: стоять при выборе между двумя людьми или снова оказаться прилюдно униженным. Вроде, второе хуже, только вот оба варианта были тесно связаны.

Он ещё раз посмотрел на свой телефон перед тем, как откинуть его в сторону. Беседа класса в социальной сети. Сейчас там развернулось настоящее обсуждение его скромной персоны. А всё было просто, как дважды-два: со страницы Ерёминой появилась новая фотография их с Колей поцелуя.

Кирилл Воробьёв:

*Это ещё что за херь? *

Леночка Мирова:

*Эм...*

Сашечка Юсова:

*Пидары: дубль два:/*

Ксения Костина:

*Кек. Ерёмина опять засоряет беседу своей голубизной*

*Ой, блеат. Это ж Никита и Коля.*

* Пизда, ребзя.*

*Хорошо, что этого Лоева ещё не видела, повезло ей, что из ВК удалилась С: *

*Никитыч, ну ты даёшь. Я знала, что вы уж слишком страстно целовались тогда, но чтоб до такого... С: *

Солнцев глубоко вдохнул и выдохнул. Ещё одна подстава Ерёминой. Никита, открыв глаза, оскалился, метнув телефон в стену. Аппарат такого жестокого обращения не пережил, разлетаясь на десятки частичек. Парень почти бежал, даже не обуваясь, выскочил на лестничную площадку, барабаня по двери своей соседки.

— Открой, блять, я знаю, что ты дома!

Алёнка, мирно попивавшая до этого чай, свалилась со стула. Она испуганно взглянула на дверь, гулко сглатывая.

Притворив дверь, девушка оказалась буквально сшиблена с ног.

— Снова! Какого блять хера?! — Никита буквально пылал праведным гневом.

Из кухни вышел мужчина лет 20-25, со встрепанными, кучерявыми волосами и в ярко-жёлтой толстовке, доходящей до середины бедра и прикрывающей светлые джинсы.

— Что здесь происходит? — неизвестный парень встал перед Алёнкой, закрывая её от обидчика. Она была напугана.

— Ты кто такой вообще, чтобы лезть в наши дела? Свали в туман.

— Я её лечащий врач, поэтому, — начал он, но его грубо прервали.

— Что ещё за лечащий? Ты больная? — Никита поумерил свой пыл, нехотя остывая.

Алёна тяжело сглотнула. Она совершенно не собиралась рассказывать никому, кроме Нелли, но отговориться простой простудой не получится — не поверят.

Ерёмина собралась с мыслями, не зная, с чего начать такую заковыристую историю.

— Я...

— Не важно, кто это. Объясни лучше, откуда в беседе ещё одна фотография. Признайся сразу. Твоих ведь рук дело. — Никита протянул ей распечатанные на принтере фотографии.

Девушка со смесью обиды и облегчения смотрела на листки у себя в руках. Она была рада, что объяснять ничего не придётся, только вот ей самой хотелось, чтобы у неё выпытали правду.

Врач мельком глянул на них и задумался.

— Ты на чёрно-белом принтере печатал?

— Нет, — фыркнул Солнцев.

— Тогда я не понимаю, кому понадобилось снимать подобное с фильтром на камере. Либо чокнутому фанату фотографий, либо снято это не на камеру. Алёна, у тебя есть другие подобные фото?

Девушка кивнула, бегом заскочила в спальню, а потом вышла оттуда буквально через минуту, протягивая распечатанное фото с первого раза в начале сентября.

— Я так понимаю, твой тоже цветной, — Алёна кивнула. — Тогда я вас обрадую. Это снимки не с телефона или фотоаппарата. Хм, что это? — он пригляделся к углу картинки. — Пометка? Стоп, затёртые число, месяц, год и время. Это же снимок с камеры видеонаблюдения! А я и думал, что больно знакомое. Почему вы сами раньше этого не обнаружили?

Ребята синхронно пожали плечами, а потом до Никиты дошёл смысл слов, и он обмер, шевеля губами, но ничего не произнося. Кто-то из взрослых их видел. Кто следит за камерами? Охранник? Техперсонал? Информатик? Парень схватился за голову.

— Ерёмина, ты извини, я ж не знал, что кроме тебя кто-то может заниматься такой хренотенью.

Девушка хмыкнула. Она как-то и не переживала по этому поводу. Главное, что правда теперь восторжествовала. Но встал совсем другой вопрос. Кому нужно было делать подобное, да и кто может иметь доступ к камерам. Это можно было выяснить только у директора. И очень-очень осторожно. Не дай яой ему узнать о том, какие отношения есть в 11 классе. Заведёт ведь свою обычную тираду по типу: «Вы должны думать о будущем и т.п.».

— Ну, думаю, мы разобрались, что она здесь не причём. Я, кстати, Макс, а ты...

— Никита. — он пожал протянутую руку.

— Никита, неудобно просить, но не мог бы ты уйти, просто у нас тут немного серьёзный разговор, и я не хотел бы, чтобы о нём кто-то знал, — врач улыбнулся как-то совсем уж зловеще, а Алёнка побледнела, словно бы узнала, что аниме запретили по всему миру.

Солнцев кашлянул, пытаясь скрыть смешок, и вышел, продолжая улыбаться.

Брюнет закрыл за новым знакомым дверь.

— Продолжим? — Шмидт прямо посмотрел на Алёнку, тяжело вздыхая.

— Я... — она отвела взгляд.

— Прежде чем ты снова откажешься, я скажу, — он положил ей руку на плечо, — с первой стадии ты уже перешла на вторую. Пятнадцать минут назад при мне тебя вырвало кровью вперемешку с желчью. Ты сама себя хоронишь? Неужели твоя мать позволяет тебя подобное?

— Она ещё не знает.

— Почему? У тебя вторая стадия, мать его, рака желудка! Какого хрена ты ведешь себя так, словно это ничто! — Макс схватил девушку за плечи, треся изо всех сил, будто пытаясь выбить все глупые мысли.

— Это не твоё дело! Ты мне никто, ты всего лишь врач, которого я знаю меньше двух месяцев и то мельком!

— А тот поцелуй? Ничто значит, да? — Макс разозлено размахнулся, впечатывая кулак в стену. — Только я один о нём думаю?!

Алёнка ошарашено посмотрела на врача, стараясь проглотить то, что он сказал. Она ведь так мечтала, что он не обратит внимание, забудет, словно страшный сон.

— Иди и найди себе другую дурочку! Я не куплюсь на то, будто ты ко мне что-то почувствовал. Так не бывает!

— Почему бы тебе просто не поверить, что можешь кому-то понравиться?!

Ерёмина захлебнулась своими же собственными словами. На душе вдруг стало так невыносимо горько, приторно желчно и убого приземлённо. Верить и знать — разные вещи. Ведь она стойко и удивительно серьёзно верила, что никто на свете и никогда в жизни не посмотрит на неё, как на обычную девушку.

— Потому что так не бывает! Это не сказка! Красивые и умные в страшных дурнушек не влюбляются! — с этими почти выкрикнутыми словами девушка выставила Шмидта за дверь, а сама сползла по стенке, сдирая кожу на спине об неровности покрашенной стены.

Ей так необходимо было сейчас ощутить боль. Понять, что ещё стоит чуть-чуть пожить. Если не ради себя, то ради друзей и близких.

Как назло, перед глазами всплыли картины двухнедельной давности, когда врач в первый раз к ней заявился. Алёна снова вспылила из-за лечения, а в пылу ссоры не заметила, как оказалась прижата к стене. Выходов не было, как и слов. Всё уже было сказано. Интригующая тишина зависла в воздухе, раскаляя пространство. Ерёмина судорожно перевела дыхание, прикрывая глаза, а когда снова решила вдохнуть, то ощутила чужие губы на своих. Не ответить — казалось кощунством. Она легонько приобняла за шею, позволяя рукам обвиться вокруг талии. Поцелуй был не глубоким, но таким интимным, будто они по меньшей мере любовью занимались.

Алёнка после этого помнила только лёгкость на душе, когда провожала врача. Не было какой-то неловкости или скованности, она просто получила на прощание обворожительную улыбку, от которой сердце на секунду замедлилось, а потом ускорило свой бег.

Чёртова симпатия, как же не во время.