Выше чем любовь

9

Быть может, твой единственный алмаз Простым стеклом окажется на глаз.
«Ромео и Джульетта»

Мансур.

Большие голубые глаза.
Аккуратные губы цвета малины.
Фарфоровая кожа.
Румяные щеки.
Длинные черные волосы.
Прекрасна и запретна.
Он не имел на нее никакого права, но жаждал быть тем единственным, кто его имеет. Она была принцессой из охраняемого замка, а он был драконом, чудовищем от которого её нужно было уберечь.
Он потерял счет времени, когда рассматривал её фотографию на своем телефоне то увеличивая, то уменьшая. Чертовски красивая, чертовски чужая и никогда не его. Он с силой сжал телефон, пытаясь придти в себя и стряхнуть это наваждение, которое на него накатило. Без толку. Она медленно, но уверенно, будто делала это сотню раз, пробирается ему под кожу, он сопротивляется, не позволяет ей одержать вверх над собой, но чувствует, что слаб перед натиском абсолютно новых чувств и это выбивает ему почву из под ног. Он ведь никогда не хотел ничего для себя и не имел в своей жизни ничего ценного. Запрещал, боролся, но посмел мечтать о ней.
Впервые в жизни захотел чего-то столь ценного, что если бы весь мир положили на одну чашу весов, а её на другую, второе перевесило бы первое. Никогда ничего не желавший, он впервые захотел бесценное.  Нельзя.
Он не достоин её.
Да, она была той, о которой он мог мечтать только в самых смелых мечтах, где-то в глубине своего гниющего сердца, в уголках темной души, про себя, но не вслух. Никогда. Что он мог дать ей? Уличный боец, неудачник, по уши в крови и грязи, обмана, лжи, лицемерия, грязных денег и безнравственных женщин, без семьи, без дома и прошлого, без светлого будущего. Он ничего не может ей дать. Но он никогда и не был святым. Достаточно испорчен, чтобы зная все это, не отказываться. Слишком эгоистичен, чтобы отказаться. Слишком жаждет, чтобы не испить до дна. Он добьётся её. Любой ценой. И не важно, чья она дочь, что сестра лютого врага. Неважно, что она слишком чиста для него, слишком невинна для его грязного мира, он не остановится пока не запятнает её, не вываляет в своей темноте, пока она не станет похожей на него.
— Абдулаева. — прошипел он, блокируя экран телефона и отбрасывая его на стол.
— А месяц-то уже подходит к концу, — появился в комнате его самодовольный друг. — поэтому хочу тебя успокоить заранее, с твоей ласточкой я буду очень нежен. — подмигнул он. Мансур присел на диван, натягивая на себя белую, помятую футболку и недовольно косясь на Мохьмада.
— Время еще есть...
— Не у тебя... — усмехнулся он. — эта девушка не поддастся тебе, поэтому спор выиграю я, брат мой.
— К черту спор. Эта девушка в любом случае станет моей, даже если мне душу свою придется заложить. Я женюсь на ней.
— Оооооо...— не переставая улыбаться, протянул Мохьмад. — смотрю пока ты пытался охмурить эту красавицу, поимели по полной тебя. — Мансур сжимает в руках стакан, наливая в него воду из стоящего у стены кулера. — Не в обиду брат, но такие девушки, как она не для таких, как мы с тобой.
— Мне плевать. — прорычал Мансур, не оборачиваясь. — Я знаю, что она станет моей женой и мне плевать, кто её брат, кто отец, к какой жизни она привыкла, мне на все это плевать, Мохьмад! Она войдет в мой дом и станет моей женой.
— В какой это такой дом ты хочешь её привести? В эту обшарпанную двушку? — Мансур сжимает в руках пластиковый стакан и закрывает глаза, пытаясь контролировать свой гнев.
— Я найду куда её привести. — обернулся он, яростно глядя на друга. — Для более приличной норы моего капитала хватит.
— Хорошо, — поднял руки в примирительном жесте Мохьмад. — я тебя понял, с жильем ты можешь все решить, а кого ты отправишь её просить? Меня? Или Висала?
— Я не собираюсь просить милостыни у Абдулаевых и никогда не переступлю порог их дома, не для того, чтобы о чем-то просить.
— Понял. — кивнул Мохьмад, будто знал, что ответ будет именно таким. — Так, как ты хочешь на ней жениться? Если тебе не кого к ним отправить, нечего ей дать?
— Свое просить я не буду, Мох, свое я пойду и заберу.
— Ты сейчас на взводе, охладись — кивнул он на сжатый стакан в руках друга. — и еще раз обдумай весь тот бред, который ты только что нёс. У нас и так проблем выше крыши, а ты хочешь развязать войну между нами. Не смей недооценивать своего врага, Мансур, Абдулаевы могут быть кем угодно, но не трусами, которые позволят посягнуть на свою женщину. Тронешь девушку и они землю грызть будут, пока тебя не найдут и не пустят пулю в лоб.
— Ты пугаешь меня ими? — процедил Мансур и отвернулся от друга к окну.
— Нет, я констатирую факты. Не хотелось бы мне думать, что мой лучший друг на третьем десятке своей жизни помер из-за девки, которой вчера только стукнуло восемнадцать. Не знаю, чем этот ребенок запудрил тебе мозги, но если уж умирать, то пусть это будет стоящая смерть, черт возьми.
— Она стоит того, чтобы за не умерли тысячу раз... — прохрипел Мансур, но в ответ услышал только громкий хлопок двери.