Выше чем любовь

12

МАНСУР

11 лет назад. Грозный.

— Я тебе говорил! Говорил, проклятый, что однажды ты принесешь беду в этот дом! - сжимая его горло, пытаясь заглянуть в его глаза, кричал мужчина, который отныне и никогда больше не назовет себя его отцом.
— Да будет проклят день, когда ты родился. Лучше бы я умер в тот же день. — Слова ранили глубже любого холодного оружия. Он стиснул челюсти, до боли сжимая свои разбитые костяшки пальцев в кулак. У него не было слов в свое оправдание. Сегодня он подвел семью. Он подвел брата. Слезы, сливаясь с проливным дождем, скатывались по его бесстрастному лицу. Никто не мог видеть этих слез. Никто не мог читать его боль.
— Почему же ты меня не послушал, Мансур? — прозвучал тонкий голосок его матери, и это стало последним ударом. Он упал на колени, его плечи сотряслись, а из горла вырвались ужасающие звуки. У него не хватало смелости взглянуть на брата. Он до ужаса боялся посмотреть в его сторону и увидеть страшную реальность.
— Мама! — его голос дрогнул, когда он потянулся к бледной руке матери, но она одернула её с нескрываемым отвращением. — Я не знал. — он замолк, когда глаза матери нашли его. И понял, что в этих глазах он больше никогда не найдет прощения.
— Уходи! —прогремел стальной голос отца, который стоял к нему спиной. — Сегодня я потерял обоих сыновей. — Мансур сглотнул и поднялся на шатающихся ногах. Взглянув в сторону отныне не своего дома, он увидел сестру, которая прильнула к окну. Она не понимала того ужаса, за которым наблюдает. Он отступал шаг за шагом, вырисовывая образ каждого члена своей семьи в сердце, чтобы помнить всю оставшуюся жизнь без них. Профиль отца, сжимающего губы в тонкую линию, безжизненное выражение лица матери, которая не сводила глаз со своего сына. Не его, другого. Напуганное лицо сестры, в сапфировых глазах которой стояли слезы и ужас. Боковым зрением он осмелился увидеть бездыханное тело брата, который оставил эту жизнь по его вине. Он сглотнул, обернулся и ушел. Ушел навсегда от своей семьи, но никуда от прошлого. С огромной дырой в груди, которую никто и никогда не мог заполнить.

Наши дни

Мансур ожидал Аяда в комнате свиданий. И был взволнован предстоящей встречей. Волновался, совсем как в тот день, когда он забрал его под свое крыло. Ему только исполнилось двадцать, когда Бисултанов увидел его отчаянно сражающимся на ринге. Не зная боли, не замечая крови, он пропускал удары противника и наносил не менее сокрушительные. Словно он нуждался в том, чтобы чувствовать и причинять боль. Словно он находил утешение на этих скользких потертых матах. Аяд увидел в нем себя прошлого: никем не понятного, отчаявшегося, отвергнутого. Будто он оказывал услугу каждому жителю на земле тем, что дышал с ними одним воздухом, и будь у него воля, он давно прекратил бы свое существование. Но что-то удерживало его среди людей, хоть он и чувствовал себя менее живым. Он встретил его на следующий день после своего освобождения, спустя двадцать пять лет заключения. И увидев, что у него на глазах ломается еще один юноша, он решил, что обязан помочь ему и, быть может, таким образом искупить свои грехи. Когда в комнате появился высокий, хорошо сложенный мужчина, Мансур тут же поднялся на ноги. Их глаза встретились. В их лицах не было ни единой общей черты. Но каждый, кто взглянул бы на них в эту самую секунду, не усомнился бы в том, что эти двое самые близкие и родные друг другу люди. Что роднее у них нет. И близки они не по крови, а по своему собственному выбору. Они назвали себя семьей друг для друга и стали ближе, чем многие кровники.
— Ассаламу алейкум, Бес.—  произнёс Мансур, протягивая руку.
Несмотря на недовольство сотрудника, не спускающего с них глаз за стеклянной дверью, Аяд пожал руку в ответ.
— Ва алейкум салам,— твердо ответил он, присаживаясь за стол напротив Мансура, который, не скрывая своего волнения, смотрел на него, пытаясь понять, не болен ли он.
— Как ты?
— А как мне быть? На нарах прохлаждаюсь, — усмехнулся старик. — После двадцати пяти лет, проведенных в колонии, это место становится вторым домом.
— Надеюсь, не забыл, что ты тут ненадолго? Мы вытащим тебя отсюда.
— Есть успехи?
— Мы знаем, что у Висхана есть свой среди нас. И посредством него он засунул тебя в эту дыру.
— Предатель! - прохрипел Аяд, — Найди мне его. — Мансур кивнул и придвинулся к нему ближе.
— У меня есть план, но мне понадобится твоя помощь, — Бес прислонился к столу и внимательно взглянул на парня.
— Слушаю.
— Я навещу каждого твоего наёмника. В иной раз мы могли бы созвать совет, но в этом нет логики. Я хочу, чтобы ты поручил каждому из них перевезти товар на нейтральную территорию и заключить сделку. Мы отправим всех в одно время в разном направлении на фургонах. Висхан не откажется от хорошего улова. Он захочет конфисковать товар и упрятать за решетку твоих партнеров. Я в этом уверен.
— Так ты узнаешь, кто из них донёс на нас, — кивнул Бес. — Это может сработать. Но что дальше? Пришить ты его не сможешь, а наш закон карает предателей смертью.
— Живой он дороже, чем мертвый, Бес. Мы вытащим тебя и посадим его.
— Как ты собираешься это сделать? — полюбопытствовал Аяд. Плечи Мансура напрягались. Он сцепил руки в замок и поднял тяжёлый взгляд на старика.
— Элона Абдулаева, — прохрипел он. Аяд стукнул кулаком по столу и буквально прорычал.
— Я тебе говорил, чтобы девка не мешалась в наших делах.
— Говорил, — согласился Мансур, — Но другого варианта за все это время ты не предложил. — он выждал несколько секунд и продолжил, — Следствие по твоему делу конфиденциально. Мы до сих пор не выяснили личности засекреченных свидетелей. Алим не смог узнать ни одного имени за все это время. Скоро состоится суд. Наши адвокаты могут не справиться со всем, что тебе шьют. У нас мало времени, мы должны использовать все ресурсы.
— Девка не должна пострадать, — настаивал Аяд.
— Я меньше всех хочу этого, поверь, — старик тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула.
— Я слушаю, — в своей манере жестко отрезал он.
— Вся доказательная база по твоему делу в руках старшего Абдулаева, — начал из далека Мансур. — По наводкам Алима, он единственный, кто имеет полный доступ к следствию.
— Это не упрощает нам задачу, — подчеркнул Бес.
— Знаю. Поэтому нам и нужно проникнуть в его базу данных. Мы должны быть в курсе всех его планов, но Алим не смог добиться от него ни одной ценной информации для нас. А Элона не вызовет никаких подозрений, поэтому действовать через нее будет проще и результат куда быстрее.
— Каков твой план?
— Мы подкорректируем свидетельские показания и подменим улики, конечно, не без участия Абдуллаевой. Таким образом, Висхана подставим не мы, а его родная сестра. Он будет вынужден отпустить тебя в связи с отсутствием улик.
— Ты уверен, что хочешь пустить её в расход?
— Это никак не отразится на ней, будь спокоен, потому что она сама не поймёт, что сделала для нас, не говоря уже о других. Она будет вне подозрений. — Аяд молчал несколько минут, обдумывая всё, что сказал ему Мансур.
— Думаю, твой план стоит риска, — кивнул он. — Как далеко ты зашел в отношениях с прокурорской сестрой? Не думаешь, что однажды эта игра выйдет тебе боком?
— Я бы предпочел, чтобы эта игра вышла мне браком, — улыбнулся Мансур, избегая смотреть на старика.
— Ах ты паршивец, — громко захохотал Аяд. — Ты, что это удумал? Смешать закон с криминалом?
— Почему бы и нет? — безразлично пожал плечами Мансур, но обмануть Аяда напускной безмятежностью не смог. Бес слишком хорошо знал Мансур, поэтому понял, что тот безумно хочет, чтобы он принял Элону в свою маленькую семью. Потому что другой у него не было. — Этот брак может стать хорошим бонусом для твоей дальнейшей деятельности. Если Элона станет твоей невесткой, то руки её братьев будут связаны.
— Я смею полагать, что это не единственная причина, по которой ты хочешь привести её в свой дом? — улыбнулся старик.
— Она... напоминает мне все, что я потерял, — честно признался он, разглядывая свои руки под столом. — Многие наши девушки теряют свои корни, как только пресекают границы нашей родины, но она из тех, кто хранит в себе верность нашему народу. Абдуллаевы, конечно, не мои кумиры, — усмехнулся он. — Но сестру они воспитали достойно. — Аяд внимательно смотрел на мальца, которого всегда считал своим сыном и теплая улыбка коснулась его глаз. Его сердце, которое так переживало за будущее Мансура, за его возможное одиночество, наконец, успокоилось. Он нашел ту, которая наполнит его дом счастьем и станет его очагом.
— Значит, как я выберусь отсюда, мы отправимся просить руки девушки? — оживился Бес.
— Не уверен, что они отдадут её, — оскалился Мансур. — У меня больше шансов выжить после прыжка с Дунайской башни, чем после попытки женится на Абдуллаевой.
— А ты не сбрасывай себя со счетов, — нахмурился Аяд. — Вы с Абдуллаевыми находитесь по разные стороны баррикад, но очень похожи по своей натуре. Я знаю их не первый год, хоть они и стали мне костью в горле, но у них есть понятия достоинства и чести. Они достойные враги, уверен, не менее достойные друзья. Поэтому я буду только рад, если девушка из этого дома станет хозяйкой твоего.