Кофе и молоко.

8

  Прошло около недели с того дня, как Аккерманы посетили кафе.

Каждый новый день теперь сопровождался ссорами и руганью, и Эрену, виновнику этих самых конфликтов, начало казаться, что устраиваться в это заведение было его самой большой ошибкой.

***

За запотевшим окном кружились в неведомом танце пушистые снежинки, подгоняемые сухим морозным ветром. За столиком, что стоял возле этого окна, сидел русоволосый парень, устремив свой взгляд зеленых глаз в ледяную даль.

Вдруг парень легко вздохнул, а потом положил вмиг потяжелевшую от боли голову на сложенные руки, начисто позабыв о своих обязанностях. Рядом с юношей, на полу-прозрачной поверхности стола лежало небольшое полотенце, которое Саша торжественно вручила зеленоглазому, но резко схватив парня за шиворот и прошептав тому на ухо:

— Придурок, быстро убрался и свалил, пока опять нам всем настроение не испортил.

А Эрен лишь пожимает плечами и думает, чем вызвано его такое плохое настроение.

Может быть, тем, что Микаса не отвечает на его звонки? Или его не пускают к ней в палату? Да и все люди вокруг сами начинают провоцировать юношу и подбивать его на новые оскорбления?

Определенно, паренек просто сильно переживает.

Но иногда русоволосому кажется, что это все случилось из-за Леви.

Да, более абсурдного предположения не могу придумать никто, даже Эрену пришлось подумать своей головой перед тем, как выдвинуть эту теорию в свет. Но когда тот же Кирштайн или Спрингер услышали это, лишь хмыкнули и заявили:

— Они родственники... Каким бы этот мужчина нам не показался, он как-то связан с Микасой и... О боже, Эрен, я даже не представляю, как ты додумался до этого... — начала было Браус, — тебе не кажется, что твои мысли до абсурда глупы?

Парень чуть ли не задохнулся от накатившего на него недовольства, как выдал:

— Тогда просто почему? Почему она не хочет со мной говорить? Отгородилась от этого мира, лишь бы не контактировать со мной? Ответь же! Скажи, Саша! — закричал Эрен, как вдруг был перебит злобным голосом Конни, ставшим в последнее время до ужаса привычным:

— Не смей кричать на мою девушку! — тем временем русоволосая, прижавшись к своему парню, исподлобья поглядывала на зеленоглазого. Тем временем своеобразную «эстафету» перехватил Жан, дав Йегеру подзатыльник:

— Знаешь, меня поражает твое лицемерие и эгоизм. «Она со мной не разговаривает, она отгородилась от меня, она, она, она...» Сколько раз Микаса пыталась намекнуть тебе на то, что ты ей нравишься?! С твоей стороны — ноль эмоций. Ни одной. Тебе было абсолютно плевать! А теперь она с тобой не разговаривает. Да любой на ее месте сделал бы точно так же! Тем более, ей сейчас и так плохо! Ей наоборот, нужна наша помощь и поддержка. Она больна! А ты даже не понимаешь, что она в любой момент может умереть! Тебе важно лишь то, что тебя интересует! А это лишь, лишь... — запнулся Кирштайн, как вдруг заметил опущенную голову Эрена.

В пустом помещении повисла всепоглощающая тишина.

— Договаривай. — голос зеленоглазого прозвучал здесь лишком громко, и Браус невольно вздрогнула.

— Эгоист. — вдруг легко произнес Конни. — Простой эгоист.

Внезапно парень, легко отгородившись от Саши, вышел на улицу, под холодный снегопад. Смерив Йегера уничижительным взглядом, Жан последовал примеру друга, оставив Браус наедине с русоволосым. Внезапно девушка кинулась на шею Йегеру и сильно прижалась к парню. Эрен, не ожидавший такой реакции, слегка покачнулся, и тихонько кашлянул. Его лишь сильнее сжали в объятиях, и вдруг послышалась громкая мелодия мобильного. Саша мигом отстранилась от парня, словно бы очнулась, и тихонько прошептала:

— Хватит вести себя как эгоист, тебе не идет.

Сейчас эти воспоминания в голове зеленоглазого смешиваются в одну сплошную кашу, совершенно не испытывая желания собираться в одну общую картину.

— Эрен, хватит прохлаждаться! Если рабочий день закончен, это не значит, что нет работы! Протирай столы, живей! — бодрый голос Саши разбудил волшебную, но мрачноватую атмосферу, что царила последний пять минут возле парня и тот невольно оторвал от мягкого стула свою пятую точку. Юноша вдруг резко потянулся, выдыхая:

— А-ах, как же все достало!

Взгляд Браус вдруг потемнел, и та нежно пропела:

— Сейчас я тебя доста-ану! За работу, живо!

— Уже бегу!