Кофе и молоко.

11

  Холодок пробегает по спине, хватает ледяными пальцами шею парня, проводит ладонью по щеке зеленоглазого и закрывает его рот, дабы он не закричал от боли и бессилия.

Прошла ровно неделя с того дня, как девушка с темными волосами умерла во время операции. И с того дня, как Леви Аккерман сказал Эрену, что между ними все кончено.

Но разве все начиналось?

Голос Леви вновь раздался в голове Йегера, и тот невольно вздрогнул, и словно очнулся. Странно, что он думает о таких вещах, стоя перед Микасой, глядя на могильную плиту, чувствуя пушистый снег под ногами и колючий ветер, что дует прямо в лицо. В правой руке букет ярко-алых роз. В левой руке — темный-темный пакет.

Еще один порыв сильного ветра отрывает парочку алых лепестков, и уносит их куда-то вдаль. Парень ничего невидящим взглядом следит за уносящимися прочь алыми, кровавыми пятнами, и вновь возвращается к созерцанию могильной плиты.

Аккуратно наклоняется и кладет на плиту букет. Холодок вновь пробегает по спине и юноша вновь вздрагивает, ежится от проникающего под одежду холода.

Медленно, едва-едва дыша, юноша засунул руку в пакет и достал оттуда красный шарф. Расправив его, зеленоглазый положил материю рядом с букетом цветов, и прошептал что-то, наподобие:

— Так будет теплее...

Вновь запустив руку в пакет, русоволосый уже достал оттуда черную потертую книжечку. Края ее были немного порваны, потерты, словно бы их часто теребили, пытаясь занять чем-нибудь руки.

Эрен почему-то не помнил слов из дневника Микасы. Совершенно. Он просто помнил, что ему было слишком сложно переступить через себя и дотронуться до этой книжечки, хранящей слишком много тайн. Но как только парень раскрыл дневник, все страницы пронеслись перед зелеными глазами одна за другой: Йегер поглощал строчки, глотал слова, давился буквами, и так тысячу, нет, миллион раз, пока не заметил, что по его щекам давно текут слезы.

И вот он здесь. Стоит, преклонившись перед той, что была одержима им, Эреном.

Вытерев предательскую жидкость с лица, парень понял — сейчас или никогда. И, переступив через себя, все же направился на кладбище, прихватив с собой красный пушистый шарфик, подаренный им когда-то Аккерман.

Холодно...

Снегопад, начавшийся уже давно, наконец, приобретает новую силу и куча маленьких снежинок прилетает Эрену в лицо. Словно бы очнувшись, парень кладет дневник на заснеженную плиту и встает, откидывая назад побелевшие волосы. Холодок пробегает по лицу Йегера, и тот, словно бы в замедленной съемке разворачивается и уходит прочь с кладбища, тихо ступая по заснеженной дорожке и, кидая последний взгляд на могилу, шепчет едва-едва слышно:

— Я вернусь...