Цвет Надежды

Несколько страниц спустя.

В нашей странной неправильной сказке

Автор что-то однажды напутал,

Вмиг сорвав все привычные маски,

Зачеркнул дорогие минуты.

Мне сказали, что нужно смириться.

Мне соврали, что время излечит.

Но душа окольцованной птицей

Слепо рвется тебе навстречу.

И привычные стены вдруг давят,

И бессонные ночи вновь душат.

Я хочу все вернуть и исправить.

И клянусь: в этот раз я не струшу.

Я уже не боюсь развязки.

И не верю написанным строчкам,

Знаю: в нашей неправильной сказке

Не появится глупая точка.

В пустом ярко-освещенном коридоре их шаги отзывались гулким эхом. От обилия зажженных факелов должно было быть тепло, но Гермиона никак не могла согреться. Она чувствовала, как дрожит подбородок, и еле сдерживалась, чтобы не начать дрожать всем телом. Что же здесь так холодно? Даже у него пальцы ледяные. Гермиона опустила взгляд на их руки. Он подал ей руку, помогая выбраться из камина, и с тех пор так и не отпустил. Это же хороший знак, правда? Или он просто по рассеянности? Или из вежливости? Или же потому, что находиться в этом замке чужаку нельзя, опасно? Ведь она здесь чужая. Вечность назад он сказал, что тут на каждой комнате защита. И милые тролли в подземелье. Впрочем, так ли важно, почему он держит ее за руку? Ведь держит. И это главное.

Гермиона глубоко вздохнула и набралась храбрости, чтобы взглянуть на его профиль. Он тут же замедлил шаг и вопросительно посмотрел в ответ. В ярком свете факелов в глаза бросились его бледность и очень усталый вид. Гермиона сразу вспомнила, сколько сейчас времени, и закусила губу, рассердившись сама на себя.

Он истолковал ее несчастный вид по-своему. Потер переносицу свободной рукой и тут же отвернулся, указывая на доспехи, стоявшие в нише.

- В этих доспехах мой пра-пра-прадед участвовал в походе против...

Вот так. Он подумал, что ей стало скучно, и решил попутно рассказывать историю той части замка, которую они проходили. В другой раз Гермиона несказанно обрадовалась бы возможности узнать побольше об истории родового замка древнейшей магической семьи. Но сейчас, после целой вечности тревожного ожидания, неизвестности, неопределенности, невозможности поговорить о нем хоть с кем-то, услышать в ответ хоть слово поддержки, утешения... Ну в самом деле, не с друзьями же его обсуждать. Выслушать ее грандиозные новости - вовсе не означает принять их. С родителями? Боже мой, ну как можно говорить о нем с родителями?! Ведь мама уже наслышана о "слизеринском гаденыше". И, вкратце рассказывая о школе, Гермиона упоминала об этом мальчишке в таком контексте, что теперь будет просто невозможно объяснить маме, с чего вдруг он стал самым важным на свете, как так получилось.