Кричи!

Глава 11

Однажды они посетили собачий приют.
Проезжали мимо, и решили зайти. Билл подобрал там собаку. Собака была странная, то ли терьер, то ли длинношерстная такса, длинная, коротконогая, черная с рыжеватой шерстью. От пса разило дворняжичеством и в глазах светился разум. Видок у пса был порядком отмороженный, глубоко распиздяйский и совсем не гламурный. Густав с Георгом оборжали пса, спросив близнецов, где они вообще нашли такого урода. Близнецы непонимающе посмотрели на них с одинаковым выражением лица. Почему собака казалась им уродом они понять просто не могли. Они решили, что это шутка. Билл держал пса на руках, крепко прижимая к груди:
- Он так смотрел на меня! Я понял, я без него не уйду... - сказал Билл, и пес согласно замотал хвостом и лизнул его в щеку, потом обнюхал Тома и лизнул его тоже, Том рассмеялся:
- Скотти, фу, - отбиваясь от пса, сказал он. Пес понял это по своему, запрыгал на коленях у Билла и принялся жизнерадостно лезть целоваться к Тому, удесятерив свои усилия. Дэвид пожал плечами по поводу пса, нахмурился и спросил Билла, а кто будет со Скотти по утрам гулять, если вы встаете только к обеду?
- Я сам буду гулять! – сказал Билл. И не соврал.
Он поднимался с кровати в девять, не умывшись, не расчесавшись, натягивал штаны, майку, куртку и кепку на нос, надевал поводок на Скотти и шел с ним гулять, как зомби, покачиваясь и зевая. Потом он приходил домой, повторял ритуал в обратном порядке и падал замертво обратно в кровать.
Однако на самом деле вскоре пса все полюбили, потому что нрав у него был легкий, характер дружелюбный и не скандальный, да и ум у него был далеко не собачий. Йост пришел в гости к близнецам с двумя пакетами собачьей еды, выгулял пса, накормил. Скотти сразу зауважал Йоста, поняв, кто здесь босс, и стал заглядывать ему в глаза с поразительной преданностью. Сердце Дэвида упало к ногам пса, разбившись на кусочки, и он стал просто приходить к ним, порой, чтобы погулять с собакой.
Пес был хитрый как черт. Вообще, сказать честно, своим личным хозяином он почитал Билла, и только Билла. Он его любил безгранично и свято, и даже по-собачьи о нем заботился. На все недостатки хозяина он смотрел сквозь пальцы, прощая Биллу его шутки, дурацкие выходки, и забывания его покормить, словно щенку. Конечно, при виде Йоста он выстраивался в постойке смирно, так что все его тело звенело как натянутая струна и имитировал безграничное послушание. Морда пса подхалимажно ухмылялась. Честно говоря, до Скотти они все даже и не думали, что на свете существуют собаки, так щедро одаренные актерскими способностями. Преданности Скотти хватало ровно до того момента, пока Билл ему что-то не говорил. Если хозяин что-то ему говорил, для пса не существовало больше никого, даже любимого Йоста. Когда Йост высказывал Биллу свое Фэ, строил его, или несколько повышал голос, Скотти меланхолично шел к Биллу, садился у его ноги, прижавшись спиной, меланхолично поджав задние лапы, и всем своим видом показывал, кто тут на самом деле прав. Когда Йост делал шаг ему навстречу, пес так внимательно смотрел на него, переводя вес своего собачьего тела на задние лапы, незаметно и подбирая лапы, а однажды даже зарычал на него, всерьез скаля зубы. Йост нахмурился:
- Нашел себе...защитничка, - мрачно сказал он Биллу.
- Скотти, нельзя крыситься на дядю Йоста, - сказал Билл собаке с совершенно серьезным выражением на лице, - он обижается!
Дэвид посмотрел на Билла очень выразительно, но тот тактично сделал вид, что намеков не понял.
Настал короткий период отдыха, Билл и Том в буквальном смысле заперлись в своей квартире, и как сказал Георг, впали в спячку. Примерно так все и было. Они спали. Ели. Пялились тупо в телевизор, снова спали и снова ели. Том проснулся как-то, часов в десять вечера спящим на диване, с пустой бутылкой пива в руке. Очевидно он заснул в процессе просмотра какой-то душераздирающей картины. Билла в гостиной он не обнаружил, в его комнате тоже, когда он уже было решил, что тот подло свинтил куда-то воспользовавшись его бессознательным состоянием, когда странный грохот на кухне, заставил его заглянуть туда и оторопеть.
Билл потерянно стоял с дымящейся кастрюлей посреди кухни. Он был в трениках с лампасами и майке-алкоголичке без рукавов. То, что дымилось в кастрюле пахло макаронами, и ими же, по всей видимости и являлось. Билл подошел к раковине и попытался вылить из кастрюли воду. Шипя и матерясь он пару раз уронил крышку в раковину, чуть не потерял все спагетти и обварился паром.
Том молча открыл шкафчик, вытащил дуршлаг и приставил к Биллиной кастрюле:
- Сливай давай, - важно пробасил Том.
- Гы, - хихикнул Билл, - а я-то думал, нахрена тут кастрюля с дырками?
Том молча погладил его по голове, лицо его выражало неописуемую гамму эмоций. Причем всех эмоций одновременно.
- Том, ты думаешь я – идиот? – тем не менее улыбаясь одними уголками губ спросил Билл.
Том сочувственно кивнул. Однако на самом деле, он не думал об этом. Он думал о том, какими шелковистыми казались волосы Билла под его ладонью, просто вымытые, чуть завивающиеся на кончиках от природы, не торчащие в разные стороны от лака словно иголки дикобраза. Смотрел на прозрачную фарфоровую кожу, на дрожащие на высоких скулах ресницы, так усердно Билл переворачивал кастрюлю со спагетти вверх дном. Видел торчащие ключицы и костлявые плечи. Билл весь был какой-то домашний, привычный, чудной и немного нескладный. Это был тот Билл, которого он знал. Это был тот Билл, к которому он привык, прирос. Это был тот Билл который был половиной его тела и души. С потерей которого он в последнее время смирился и не чаял более увидеть вновь. От этого всего дурацкие переживания последних недель навалились на Тома вновь. Не так как раньше, удушающее острой болью, а отзвуками, которые, как видно поселились в нем навсегда, стыдом и тупой горечью.
То существо, с иголками, в маске мейк-апа, с гламурной хамоватостью умело держать удар. Оно имело когти, панцирь и клыки. Его было нестрашно ударить, ясно было, что оно въебет в ответ так, что мало не покажется. Его нестыдно было унизить, потому что на бесстыжей его морде читалось, что он давно уже поимел и тебя и всех твоих родственников впридачу.
Том уже было привык к мысли что это существо – его брат. Он даже как-то оказался не готов увидеть его. Его Билла. Тому существу он мог противостоять, перед этим Биллом он оказывался беззащитен, словно без кожи. Том ведь тоже сумел отрастить свой панцирь, из пофигизма, наглости и хамства, с демонстративной простоватостью, панибратством и мачизмом. С его Биллом этот панцирь рассыпался в прах, и Том снова чувствовал себя новорожденным полуслепым комочком, тянущимся к брату как к единственному источнику тепла и защиты от холодного, чужого и страшного мира вокруг. Он опять чувствовал себя так, словно ему было три года. Билл смотрел на него абсолютно так же, чуть скосив глаза и приоткрыв рот, так что его передние кривоватые зубки забавно по-заичьи топорщились. Ровно также, как смотрел впервые, как Том мог это помнить. Все что случилось с ними за последнее время внезапно показалось Тому неправдой, жестокой шуткой, у него закружилась голова, он покачнулся и едва не упал. Он не знал что делать.
Билл все прекрасно понял. Ему не надо было ничего говорить, ничего объяснять. Он наконец выпустил из рук свою гребанную кастрюлю, крепко обнял Тома обеими руками и прижал к себе. Том уткнулся носом ему в плечо, так же крепко обнимая брата в ответ. Он вдыхал знакомый и родной запах его кожи, и ему становилось все спокойнее и теплее с каждым вздохом. Так было спокойно и хорошо, и ничего больше не беспокоило. Так Тому казалось, что больше ничего он и не хотел. Кажется, они простояли так довольно-таки долго, пока Билл не протянул как-то жалостно:
- Том, я так жрать хочу...
- Щас все будет! – очнулся Том.
Он сказал, что знает как готовить, и будет руководить процессом. Билл скептично поковырял в носу, но тактично промолчал. Том притащил откуда-то целую книгу кулинарных рецептов. Проанализировав содержимое их холодильника и сравнив его с содержанием книги он изрек, что они будут готовить Спагетти карбонара.
- А это можно есть? – уточнил Билл.
Том гордо поднял левую бровь, мол, не надо сомневаться. Более всего ему в рецепте понравилась необходимость добавить в соус для спагетти стакан белого сухого вина. Они открыли бутылку и тут же ополовинили ее сами, после чего дело пошло вперед гораздо оптимистичнее. Том обжарил бекон на сковородке и отставил ее в сторону. Это было большой стратегической ошибкой, потому что пока он рыдал, пытаясь, как было написано в кулинарной книге «измельчить» луковицу, Билл сожрал со сковородки почти весь бекон. Билла Том пинками отогнал от плиты, от греха подальше и усадил за стол читать рецепт вслух.
- Сливки...стакан, добавить, соль, перец по вкусу,..чо?...а... о-ре-га-но какое-то...ТОМ! – внезапно спросил Билл, - А чо такое О-РЕ-ГА-НО?
- Ты чо, не знаешь, что такое орегано? – возмущенно ответил вопросом на вопрос Том.
- Нет, - честно ответил Билл, - А ты? Знаешь?
Том задумчиво почесал нос.
- Тоже нет, - наконец сказал он.
Билл злорадно расхохотался.
- Ну, значит, хрен с ним, с ореганом, - махнул рукой он, но тут Тома было сложно переубедить, следовать инструкции он любил с маниакальной точностью.
- Билл, а вдруг это что-то важное?
Билл пожал плечами:
- Давай что ли Йосту позвоним, - сказал он.