Путь шамана

Глава 6

Потянулись длинные дни, окутанные синим туманом, отчаянием и безумием, все больше охватывающими крокалов. Без Света многие из них потеряли цель и смысл жизни, а постоянные безуспешные попытки взывать к нему убивали их волю и здравомыслие. Был лишь один, кто сохранял хладнокровие, хотя казалось, болезнь затронула его больше, чем других. Икути был угрюм и молчалив, и когда очередного беднягу охватывал приступ паники и меня пытались обвинить во всех смертных грехах, он стоял рядом, напоминая о том, что мы один народ, пусть теперь и выглядим по-разному. А еще он был единственным, с кем, помимо меня, разговаривала мама. Но если со мной она общалась лишь на бытовые темы, никогда не рассказывая о том, что с ней происходит, то с ним...

– Ей тяжело, это видно, – Возвращаясь в свою палатку с большой сумкой, набитой болотными травами, я услышала голос Икути и притаилась около входа. Он говорил медленно, будто подбирая и взвешивая каждое слово. – Она старается помочь... Но она не понимает, что с нами случилось.

– Так ли это важно? Может быть Нарнаа – та единственная ниточка, которая не даст нам забыть, кто мы. – Тихий голос мамы едва можно было расслышать. – Ты видишь, что происходит... Ты чувствуешь, как временами все мысли в голове будто застилает эта... – Она тихо выругалась. – Я забываю слова. Я боюсь, что скоро совсем потеряю, все, что у меня осталось – разум, память и ее... Не хочу, чтобы она видела это... Но я не могу ее прогнать.

– Ты сама себе противоречишь, Итаанши. Успокойся. Твоя девочка права, когда говорит, что нужно жить дальше и верить в то, что мы не погибнем от этой болезни, и все когда-то образуется. Но она зря говорит о Свете. Это только злит их... Я и сам уже не верю, что он снова когда-нибудь осветит нас. Поэтому... эти слова звучат, как насмешка. Я боюсь, что может случиться трагедия. Вчера я еле удержал Эула, чтобы он не бросился на нее... – Я вспомнила вчерашний случай, когда один из сломленных дренеев носился в панике по убежищу, а я поймала его и пыталась успокоить какими-то словами о жизни и Свете, которые сейчас и сама не помню, но это мало помогало, пока не пришел Икути и не уложил Эула силой в его палатке. – Он ведь был готов "избавить крокалов от дренея в своем доме".

Послышался всхлип. Я села на землю возле палатки, обхватив колени руками.

– Она не уйдет, Икути.

– А я и не хочу, чтобы она уходила... Я ценю ее поступок, и многие ценят, хотя не думаю, что он ради всех нас. Но... Ладно, я сам поговорю с ней. – Послышался шорох, и я отпрянула от палатки, забыв о сумке. Полог у входа приподнялся, показалась уродливо раздувшаяся рука с тремя пальцами вместо пяти, а затем сутулая фигура Икути. Он чуть не запнулся о сумку с травами, поднял глаза на меня.