Цена свободы.

Глава XVIII. Пробуждение.

Куда ночь - туда и сон прочь!

Кэти медленно приходила в себя и чувствовала, что лежит на спине и ей очень холодно. Рядом с собой она ощутила чье-то присутствие. Казалось, это была девочка, совсем ребенок. Кэти не видела, но чувствовала ее. Девочка наклонилась к самому ее уху и сказала:

- Открывай глаза.

Кэти честно попыталась осмотреться, но тело не слушалось ее, а тьма еще сильнее сгустилась вокруг.

- Я не могу...

- Можешь. Ну давай, чего ты? Открывай.

Кэти резко стало плохо, появился страх.

- Я не могу! Не получается! Я умерла?

Девочка, казалось, разозлилась:

- Да я тебя сквозь огонь и воду протащила! Я боролась за тебя, когда твои родные оказались по ту сторону! Я давала тебе сил, когда ты истекала кровью, когда на твоих глазах один за другим умирали люди; я давала тебе надежду, хоть ты и была готова опустить руки; а теперь ты решила бросить меня?! Открывай свои глаза, мерзавка!

Кэти заплакала от бессилия, а девочка схватила ее за руку, больно впиваясь ногтями в кожу.

Кэти закричала, и они провалились еще глубже во тьму и холод. Вернулась боль в боку, но уже не обжигающая, а легкая и ноющая, почти незаметная. Кэти открыла глаза и заморгала, пытаясь прийти в себя.

В палате был полумрак, шторы плотно сомкнулись, не впуская свет и звуки. Потолок и стены показались ей смутно знакомыми. Неожиданно вспомнилось, что она уже просыпалась в этой палате ранее, но каждый раз, снова и снова, проваливалась в небытие.

Нестерпимо хотелось пить. Девушка осторожно подняла к глазам руку и пошевелила пальцами. Они были тонкими, нежно-розовыми, почти прозрачными. За исключением головокружения, девушка чувствовала себя отлично, и она чуть привстала на локтях. К сгибу руки тянулась трубка капельницы, над головой навис штатив с прозрачным пакетом. Кэти напрягла зрение.

«Глюкоза, пять процентов» - прочитала она.

- М-м, сладенькая. - улыбнувшись проговорила она, хоть и не чувствовала никакой сладости. Голос был слабым и хриплым. Горло саднило. Вспомнилось, что, когда она просыпалась в последний раз, трубок из ее тела торчало значительно больше.