Острова в океане. Эрнест Хемингуэй

Часть четырнадцатая

  XIV 
      
      
     Как только мальчики уехали, Томас Хадсон затосковал. Но ему казалось, что это естественная тоска по сыновьям, и он продолжал работать. Конец твоего мира приходит не так, как на великом произведении искусства, описанном мистером Бобби. Его приносит с собой местный паренек — рассыльный из почтового отделения, который вручает тебе радиограмму и говорит: 
      — Распишитесь, пожалуйста, вот здесь на отрывном корешке. Мы очень сожалеем, мистер Том. 
     Он дал рассыльному шиллинг. Но рассыльный посмотрел на монету и положил ее на стол. 
      — Мне чаевых не надо, мистер Том, — сказал он и ушел. 
     Он прочитал телеграмму. Потом положил ее в карман, вышел на веранду и сел в кресло. Он вынул телеграмму и прочитал ее еще раз. 
      
     ВАШИ СЫНОВЬЯ ДЭВИД И ЭНДРЮ ПОГИБЛИ ВМЕСТЕ С МАТЕРЬЮ В АВТОМОБИЛЬНОЙ КАТАСТРОФЕ ПОД БИАРРИЦЕМ ДО ВАШЕГО ПРИЕЗДА ВСЕ ХЛОПОТЫ БЕРЕМ НА СЕБЯ ПРИМИТЕ НАШЕ ГЛУБОЧАЙШЕЕ СОЧУВСТВИЕ. 
     Подписано парижским отделением нью-йоркского банка. 
      
     Вошел Эдди. Он узнал все от Джозефа, который узнал все от радиста. 
     Эдди сел рядом с ним и сказал: 
      — Мать твою. Как такое могло случиться, Том? 
      — Не знаю, — сказал Томас Хадсон. — Наверно, они на что-нибудь налетели или их кто-нибудь ударил. 
      — Уж, наверно, не Дэви вел машину. 
      — Наверно, не Дэви. Но теперь это уже не имеет значения. 
     Томас Хадсон смотрел на плоскую синеву моря и на густо синеющий Гольфстрим. Солнце стояло низко и скоро должно было зайти за облака. 
      — Думаете, она правила? 
      — Вероятно. А может, у них был шофер. Какая разница? 
      — Думаете, Энди? 
      — Может быть. Она могла ему позволить. 
      — Он малый самонадеянный, — сказал Эдди. 
      — Был самонадеянный, — сказал Томас Хадсон. — Теперь уже вряд ли. 
     Солнце садилось, а перед ним стлались облака. 
      — Как только наши выйдут на связь, надо послать телеграмму Уилсону, чтобы он прилетел сюда пораньше, и пусть позвонит и закажет мне билет в Нью-Йорк. 
      — А пока вас не будет, что мне делать здесь? 
      — Да так, присматривай за всем. Чеки на каждый месяц я оставлю. Если начнутся ураганы, найми людей, сколько потребуется, чтобы помощь у тебя была хорошая и на катере и в доме. 
      — Будет сделано, — сказал Эдди. — Но теперь мне на все это на... 
      — Мне тоже, — сказал Томас Хадсон. 
      — У нас есть Том-младший. 
      — Да, пока есть, — сказал Томас Хадсон и впервые заглянул в глубокую бесконечную перспективу ожидающей его впереди пустоты. 
      — Как-нибудь справитесь, — сказал Эдди. 
      — Конечно. А когда я не справлялся? 
      — Поживете в Париже, а потом поезжайте к себе на Кубу, и пусть Том-младший там с вами побудет. Писать на Кубе вам хорошо, вот и отвлечетесь. 
      — Конечно, — сказал Томас Хадсон. 
      — Путешествовать будете, это тоже хорошо. Будете ездить на огромных пароходах, мне всегда на таких хотелось поплавать. Все их перепробуйте. Пусть везут вас по своим путям-дорогам. 
      — Конечно. 
      — Ах, мать твою! — сказал Эдди. — И какого хрена нашего Дэви убило? 
      — Не надо, Эдди, — сказал Томас Хадсон. — Этого нам не дано знать. 
      — Да пропади все пропадом! — сказал Эдди и сдвинул шляпу на затылок. 
      — Как сумеем, так и сыграем, — сказал Томас Хадсон. Но теперь он знал, что для него игра не стоит свеч.