ЧЕТВЕРТЫЕ

12

Я не склонна рефлексировать: если приняла решение, не буду мучиться, верное оно или нет, главное — действовать, а будущее расставит все по местам и само оценит мой выбор.

В кромешной тьме мы бы, наверное, давно обо что-нибудь споткнулись или что-нибудь сломали, но на наше счастье светит полная луна. Кажется, она занимает полнеба и освещает мир теплым, апельсиново-желтым светом. При таком свете чувство опасности притупляется, как и чувство тревоги, — холодный белый свет подошел бы нашей ситуации больше. В поселке не горит ни огонька и стоит гробовая тишина, поэтому мне кажется, мы грохочем, как грузовик с металлоломом.

Похищение прошло совершенно буднично и без препятствий. Обычно к двенадцати ночи весь поселок спит глубоким сном, так как здесь принято вставать не позже шести – семи утра и трудиться на благо общины (это и земледелие, и в целом все, что обеспечивает ее жизнедеятельность, плюс школьно-образовательную, просветительскую, социальную и культурную жизнь). После часа ночи Алекс зашел проведать ребят в тот дом и угостил пивом со снотворным. Дима и Василий к этому моменту уже спали. Дима по причине снотворного, Василий по причине обилия трав и благовоний, которыми он злоупотребляет. Дождавшись условного сигнала, я вошла в дом, и мы вытащили оттуда бессознательного пленника. Он, к нашему огорчению, оказался очень крупным и тяжелым, поэтому пришлось импровизировать и загрузить его в садовую тележку на колесах.

Вся техника здесь или новая или в отличном состоянии, поэтому тележка бесшумно катится по тропинке вдоль забора, ведущей к задней оконечности поселка. Мы с Алексом толкаем ее вместе, так и быстрей, и легче. Я не стала брать с собой почти ничего, кроме рюкзака с самыми необходимыми вещами (телефон, спички, сухари).

— Не тяжело?

— Я в порядке.

Внезапно меня «осеняет», и я резко останавливаюсь.

— Что случилось?

— А какой у нас план? Ворота же в другой стороне.

Алекс искренне улыбается, видно, его очень позабавил мой вопрос.

— А мы через них не пойдем.

Он толкает тележку, но я остаюсь на месте, он оглядывается.

— Ты считаешь, что и сейчас мне ничего знать не полагается? До сих пор не доверяешь?