Жить, чтобы страдать / Living to Suffer

Глава VIII

Осеннее солнце село рано, и ночь стала подкрадываться тихо, так же, как и легкие поцелуи мужчины перед ним.

Шэнь Ляншэн взял левую руку Цинь Цзина и начал от кончиков пальцев покрывать ее поцелуями, продвигаясь дюйм за дюймом.

Обычное одеяние Цинь-дайфу состояло из одежды студента-конфуцианца - мантия с широкими рукавами легко позволила мужчине отвести рукав назад до тех пор, пока он не повис рыхлыми складками на локте, обнажая предплечье доктора. Мягкие поцелуи мужчины и покусывание нежной кожи нижней части его руки создавали томительную, тупую боль.

Он попятился назад, чтобы опереться о столешницу, и Шэнь Ляншэн, последовав за ним, поднял доктора за талию одной рукой и усадил на стол.

«Неудивительно, что святые[1] говорят... - видя, что мужчина не намерен менять место, Цинь Цзин использовал свободную руку, чтобы отодвинуть кувшины и бутылки, очищая поверхность - ... что больше всего человек желает еды и секса[2]».

Возможно, другой мужчина устал от его многословности, потому что он отпустил талию доктора и прижал свои пальцы к его губам, нежно лаская.

Цинь Цзин разомкнул свои губы, обхватил зубами указательный палец мужчины и коснулся его языком. Шэнь Ляншэн мягко раздвинул зубы и запустил туда и свой средний палец, смешиваясь с розовым мускулом внутри. Затем он начал двигать пальцами вперед и назад, заставляя Цинь Цзина чувствовать, будто он сосет не пальцы, а что-то другое.

Когда пальцы проникли слишком глубоко, Цинь Цзин не мог не закашляться. В сумерках глядя на мужчину, он схватил его кулак и немного вытащил его руку, пока во рту не остались лишь кончики пальцев: «Я люблю тебя».

Продолжая молчать, Шэнь Ляншэн забрал свою руку и уложил доктора на доску, прежде чем взялся развязывать его одежду: верхнюю мантию, нижнюю и, наконец, его нижнюю рубашку, пока его грудь не оказалась полностью открытой.

Осенние ночи были прохладными, и когда холодный ветер задувал из открытого окна, охлаждая его кожу, единственное тепло, которое чувствовал Цинь Цзин, исходило от горячего дыхания, касавшегося места на его груди. Шэнь Ляншэн посасывал его левый сосок, облизывая его и играя с маленьким бугорком, пока тот не набух и не затвердел от его зубов. Затем он слегка сжал его, нежно потирая и оттягивая. Резкая боль и не менее резкая скрытая радость смешались вместе, заставляя Цинь Цзина выгнуться, выставляя свою грудь вперед. Другой его сосок вытянулся без какой-либо стимуляции, и от отсутствия таковой, немного болел.