Вернувшись из магазина, Стив сразу же прошел на кухню. Спустя минуту телевизор в гостиной замолк, и в дверях появился Баки.
– Опять ты набрал какого-то дерьма, – сказал он осуждающе.
Стив вздохнул, молча выкладывая из пакета стандартный набор продуктов: все то, что Баки уплетал за милую душу каждый день в промышленных количествах.
– Ну правда, Роджерс. Как будто в магазинах нет больше ничего интересного. Ты же парень из доисторической эры. Тебе разве не хочется все перепробовать?
– Если тебе хотелось чего-то необычного, мог бы попросить.
Стив не стал отвечать «Сам ты парень из доисторической эры», так как вывел для себя один принцип в общении с этим новым Баки: «терпение, спокойствие и даже не пытайся вступать в перепалки».
– Я тебе говорил, что ты зануда?
«Да, вчера три раза». Этого Стив тоже не стал говорить.
Баки стащил со стола банан и ушел досматривать кино. Закончив разбирать покупки, Стив вышел в гостиную и некоторое время смотрел на экран. Фильм был яркий, шумный и глупый – предполагалось, что смешной, но Стив не понимал половину шуток, как будто все персонажи были тонистарками. Баки должен был понимать еще меньше, но все равно очень внимательно смотрел, хоть и не смеялся.
– Меня бесит, когда ты заглядываешь мне через плечо, – сказал он.
– Извини.
Стив вернулся на кухню и начал готовить ужин. Ему хотелось поговорить с Баки – господи, кто бы знал, как ему хотелось поговорить с Баки о чем-нибудь нормальном, о чем обычно говорят друзья, – но теперь Баки сводил все разговоры к ехидным подколкам или жалобам на все подряд: от бардака в квартире, который сам же и создавал, до того, что надежное оружие умели делать только в СССР, а весь этот Старк Индастриз – полное дерьмо и финтифлюшки (Стив очень надеялся, что это экспертное мнение никогда не дойдет до Тони). Со Стивом он говорил так, будто постоянно старался зацепить побольнее. Баки и раньше с ним не церемонился и шутил на грани, но никогда не пытался намеренно задеть, и к тому же не обижался, когда Стив отвечал ему в том же духе. А теперь Стив боялся сказать лишнее слово, потому что Баки был способен разозлиться из-за пожелания доброго утра, сказанного не в тот момент. Было нехорошо так думать, но иногда Стиву казалось, что он завел дикое и кусачее домашнее животное, самонадеянно рассчитывая, что сможет приручить, и теперь понятия не имеет, что же делать. Вариант «пристроить в хорошие руки» ему, разумеется, не подходил.
А хуже всего было то, что Баки стал жестоким не только по отношению к Стиву. Как ни больно было это признавать, но, увы, в нем оставалось слишком много Гидры. Во время боевых операций его ничуть не волновали не только потери среди противников и союзников, но и возможная опасность для гражданских. Он лишь морщился, когда Стив просил его быть осторожней. Приходилось постоянно контролировать его и регулярно отдавать приказы умерить пыл. Приказы он выполнял, но очевидно невысоко оценивал Стива как командира. Было бы проще вообще не брать его на операции – но Баки обижался, если его не брали, а у Стива всегда разрывалось сердце, когда Баки обижался. О чем тот прекрасно знал и чем успешно пользовался. А Стив знал, что он этим пользуется, но все равно ничего не мог с собой поделать. Баки легко нащупывал его слабости и при любой возможности на них играл. Поэтому свою главную слабость Стив от него до сих пор старался скрывать.
Главная слабость Стива заключалась в том, что он Баки отчаянно хотел. Началось это еще до войны, но тогда он боялся признаться в подобном даже самому себе. Теперь, когда такое больше не считалось болезнью или преступлением, Стиву стало проще разобраться в своих чувствах и желаниях – вот только они сразу превратилось в навязчивую идею.
Баки не старался быть привлекательным. Он не утруждал себя частым бритьем, носил одни и те же (обычно стивовы) футболки и спортивные штаны неделями, подстригся всего один раз за все время – своим собственным ножом. Но для Стива все это не имело значения – ему нравился Баки, всегда нравился, и пухлощеким пацаном в вылинявшей рубашке, и лощеным модным красавчиком, и потным грязным солдатом. А сейчас он стал еще красивее, чем раньше (хотя спроси кто Стива тогда, он бы ответил, что это невозможно) – выше, сильнее, с жутковатой, но безумно притягательной грацией в движениях. Даже вечно недовольное выражение лица его не портило.
В общем, жить с ним в одной квартире было тяжким испытанием. Видеть, как он переодевается, как отжимается по утрам на одной руке, как выходит из душа в полотенце на бедрах или без него, как пьет апельсиновый сок прямо из бутылки, как облизывает губы или пальцы после еды... Не спасала даже верная правая рука – у Баки теперь был невероятно острый слух и чуткий сон.
Сам он, впрочем, не стеснялся и ни в чем себе не отказывал. Вот и сейчас, едва закончилась комедия, из гостиной донеслись характерные звуки совершенно другого рода фильма. Стив с ужасом ждал, когда же Баки захочется привести домой девочек, но пока что, тьфу-тьфу-тьфу, до этого не дошло. А вот порнофильмы он открыл для себя с огромным удовольствием.
Обычно, когда Баки был занят их просмотром, Стив уходил из дома: по делам, погулять, в магазин, иногда даже думал, не начать ли по этому поводу курить. Когда он возвращался, Баки не упускал возможности пройтись по его стеснительности, а шутки насчет столетнего девственника генерировал с таким вдохновением, что мог бы написать на эту тему сценарий к современной комедии про тонистарков. При всей нелюбви к новому чувству юмора Баки, Стив все же предпочитал выслушивать его шутки, а не стоны.
То есть он был бы не против послушать его стоны. Но.
Стив понял, что уже несколько минут пялится на то, как на сковородке начинает подгорать мясо, и глубоко вздохнул. «К черту», – подумал он. Выключил плиту, помыл руки и быстрым шагом вышел в гостиную.
На экране он увидел не очень симпатичную на свой вкус даму, наслаждающуюся обществом троих чернокожих мужчин. Картина эта несколько сбила его решительный настрой. Он и сам в свое время приобщился к богатствам интернета, но до таких глубин не доходил.
– Я же говорил, что меня бесит, когда ты заглядываешь мне через плечо, – сказал Баки голосом на удивление ровным для человека, который очень быстро водит сжатой рукой по возбужденному члену.
Стив опустился на колени рядом с креслом и накрыл его ладонь своей. Баки замер. Стив попытался разжать его пальцы. Баки понял намек и убрал руку. Стив осторожно обхватил его член. Баки сделал очень круглые глаза.
– Как мило с твоей стороны, Кэп, – сказал он и поудобней откинулся в кресле.
Стив решил, что это достаточно поощряющая реакция – и начал двигать кулаком, пытаясь повторить скорость движений Баки. Тот застонал и расставил колени пошире. Стив на секунду прервался, чтобы пересесть между ними.
Потом он запоздало подумал, что, наверное, стоило начать с поцелуев.
У него было мало опыта.
Он пытался его приобрести. Предположил, что неудачи с девушками объясняются тем, что у него склонность к мужчинам, и рискнул зарегистрироваться на сайте знакомств. Сделал фотографии, по которым его было не очень легко узнать. Отрастил бороду для верности. Долго выбирал, кому бы предложить встречу. И позорно сбежал с долгожданного свидания, так и не дойдя до самого интересного. Пришел к выводу, что нет у него никаких склонностей, просто ему очень нравился его лучший друг.
Он просунул левую руку за пояс собственных брюк. Дама на экране закричала, видимо, пытаясь изобразить экстаз. Стив хотел было попросить Баки выключить эту хрень, но увидел, что тот внимательно смотрит – правда, с тем же невыразительным лицом, с которым смотрит почти любые фильмы. Стало как-то обидно.
Если он возьмет в рот, это же привлечет внимание Баки?
– О черт, ты серьезно? – спросил Баки.
Стив утвердительно помычал, пытаясь осознать, что сидит на коленях между ног своего лучшего друга с полным ртом его члена.
– Да ну. Капитан Америка – хуесос?
Стив проигнорировал оскорбление – или констатацию факта? – сосредоточившись на приятных ощущениях на языке и губах. Кто бы мог подумать, что член такой... гладкий, бархатистый, твердый, идеальный? Стив облизнул несколько раз головку, смакуя ощущения, и попытался взять побольше. Член неприятно толкнулся в горло, и Стив снова выпустил его до комфортного расстояния. У дамы на видео таких сложностей как будто не возникало, хотя ее кавалеры были оборудованы ничуть не хуже Баки.
И Баки ведь будет ждать чего-то такого же, да?
Баки, видимо, ждал от Стива хоть каких-то действий, так как положил руку ему на затылок и слегка двинул бедрами. Стива вдруг словно прошило электрическим током – до этого он был возбужден, но слишком взбудоражен новыми ощущениями, чтобы по-настоящему это прочувствовать. А тут – от движения члена во рту, кто бы мог подумать - его завело так, как не заводило никогда в жизни. Баки, видимо, тоже понравилось, так как он продолжил толкаться. Он двигался с чуть большей амплитудой, чем было бы комфортно Стиву, и Стив издавал странные звуки и пытался отстраниться, но в целом это вполне походило на минет. А когда Стив догадался помогать себе рукой, дело пошло еще лучше. После первого стона Баки не издавал звуков, но, кажется, ему нравилось. Иногда он проводил рукой по голове Стива, ероша волосы, и это было похоже на ласку.
Стив представил, каково будет ощутить свой член во рту у Баки.
Баки отстранился, приподнял голову Стива за подбородок и спросил:
– А в жопу дашь?
Стив сглотнул, вдруг почувствовав неловкость из-за того, что у него пол-лица в слюне.
Дыхание Баки стало учащенным, а глаза – мутными, чуть пьяными. Ему же нравится? Он хочет... он хочет Стива, он хочет заняться со Стивом сексом? Это все же случилось? Это происходит на самом деле?
Стив застонал, потерся щекой о внутреннюю сторону бедра Баки и еще разок широко лизнул языком его член.
– Пойдем в спальню? – спросил он.
– Да можно и здесь.
Баки без предупреждения подхватил его под мышки и затащил в кресло. Сам встал, подтолкнул Стива, разворачивая его спиной к себе. Стив устроился на коленях и оперся руками о спинку. Баки вообще знает, что делает? Ну... по крайней мере, он смотрел порно. Сам Стив был в курсе, что вроде как нужна смазка, но стеснялся об этом заговорить.
Баки тем временем стащил с него штаны. Обхватил было рукой его член – Стив охнул – но тут же отпустил. Почувствовав, как Баки развел в стороны его ягодицы, Стив прикусил губу. Вроде, он этого и хотел, но все равно странно оно как-то и неправильно. Потому что с мужчиной? Или потому что... Баки уперся членом в ложбинку, потерся об нее. Пусть это неправильно, но стоит же, у них обоих стоит друг на друга, железно стоит, просто железобетонно. Стив слегка поерзал, знакомясь с непривычными ощущениями. И что, Баки теперь...
Баки толкнулся в него. Слегка, на пробу. Стив закусил губу.
– И что, Стив Роджерс был послушной сучкой Баки Барнса как на школьном дворе, так и на поле боя? – спросил Баки.
...да, это было совсем неправильно.
– Б... Баки, - сказал Стив, пытаясь осторожно отстраниться, что было не очень просто сделать из его позиции. Баки нажал на него со спины, вдавливая в спинку кресла, и навалился сзади.
Его член проскользнул глубже. Стив зашипел от боли и толкнулся плечом уже изо всех сил.
– Эй!
– Баки, стой!
Баки обхватил Стива за шею и запрокинул его голову, поворачивая к себе лицом. Металлические пластины больно впились в горло. Баки смотрел ему в глаза с холодным - господи, каким холодным - любопытством.
– Ты же вроде сам хотел? Тебе же это нравится? – спросил он.
Стив прикрыл глаза.
– Пусти меня.
Подумал, что будет, если Баки сейчас его не отпустит. Придется драться? Он знал, что сильнее Баки, ведь он уже справлялся с ним, но спущенные штаны, пожалуй, уравнивают шансы. Да и стоит Баки сейчас слегка надавить ему на шею... Страшно не было. Было гадко.
Баки не сразу, но все же убрал руку. Еще через секунду вытащил из него член, сделал шаг назад. Смотрел, чуть нахмурившись. Стив отвел взгляд, торопливо натянул штаны, застегнул ширинку, не тратя время на пуговицу. Сел в кресло, игнорируя ощущения в заднице.
– Ебля отменяется, да? – спросил Баки. Его член по прежнему стоял, и он неторопливо водил по нему правой рукой.
Пока Стив подбирал слова, Баки наклонился за пультом от телевизора и сказал:
– Кыш тогда из моего кресла, я досмотрю кино.
«Это мое кресло, – подумал Стив. – Это мое кресло, моя квартира и ты мой друг».
Он разозлился, но не на Баки, а на себя. Он настолько приучил себя не злиться на Баки, что Баки мог, наверное, что угодно с ним сделать, и Стив все равно отнесся бы с пониманием. Да и что, собственно, Баки должен был подумать, если Стив действительно повел себя как... как сучка.
Он поднялся с кресла, которое тут же занял Баки. Тот то ли делал вид, что все его внимание поглощено порнухой, то ли правда переключился на нее.
Стив нашел свой мобильник, сунул в карман ключи от мотоцикла, накинул куртку и, малодушно не попрощавшись, вышел из квартиры. Только на лестничной клетке он вспомнил, что так до конца и не застегнул брюки.
***
Сэм, конечно же, сразу согласился, когда Стив спросил, можно ли у него пожить. Стив уже жил у него раньше, когда не хотел искать себе квартиру в Вашингтоне, и проявил себя прекрасным соседом: аккуратным, чистоплотным, ненавязчивым и в то же время всегда готовым помочь или составить компанию. Не будь он постоянно загружен мыслями о Баки, мать его за ногу, Барнсе, Сэм бы на нем женился.
Стив не объяснил, что случилось, когда появился в один прекрасный вечер с одной зубной щеткой, купленной в соседнем магазине, но и без объяснений было ясно, что проблема в том же, в ком обычно. На следующий день Стив перевез свои вещи.
– Он что, в быту так же невыносим, как на миссиях? – спросил Сэм.
– Хуже, – ответил Стив и больше ничего не сказал.
На самом деле Барнс на миссиях был очень даже полезен. Но назвать его приятным парнем ни у кого язык бы не повернулся. Конечно, с учетом обстоятельств надо было радоваться уже тому, что он вообще сражается на их стороне – и Сэм вполне искренне этому радовался.
Когда Барнс объявился с данными на крупнейшую базу Гидры в Штатах и лаконичным комментарием: «мне туда нельзя, займитесь», Стив, был, конечно же, вне себя от счастья.
Сэму еле удалось уговорить его не ломиться на ту базу в одиночку – она была на самом деле огромная, и Барнс уверял, что часть охраны там – парни с суперспособностями, не такие идеальные бойцы, как он или Стив, зато их много и они хорошо вооружены.
В итоге Стив пошел с этими данными в Щ.И.Т., а в Щ.И.Т.е, оценив обстановку, решили привлечь армию. Но даже несмотря на массированную атаку с поддержкой авиации и Капитана Америки, Гидра успела вывезти с базы самое ценное оборудование и уничтожить все данные.
Барнс расстроился и обозвал их всех бесполезными идиотами, так как часть этих данных должна была касаться его и, пока они были в руках Гидры, оставалась вероятность, что они вернут себе контроль над проектом «Зимний солдат». Стив тогда уговорил его не исчезать снова – Барнс не хотел оставаться, но в итоге, видимо, поверил, что рядом с Капитаном Америкой ему будет безопасней.
Поначалу Стив мало на что обращал внимания, кроме «Бакивернулсябакипомнит», и Сэм даже успел за него порадоваться. Но эйфория длилась недолго. Скоро между бровей Стива снова залегла складка, а во взгляде появилось загнанное выражение.
Сэм предупреждал его о том, что потребуются годы работы и вагон специалистов, и постарался донести, что это не шутка, а самая настоятельная рекомендация. Тем не менее, насколько он знал, Барнс ни к кому не обращался.
– Стив. Ты бы отправил его все же к терапевту, – сказал Сэм в один из дней, когда Стив в очередной раз сидел с кислым лицом, закончив говорить по телефону со своим приятелем. Черт знает, зачем они разъехались, если все равно звонили друг другу по нескольку раз в день.
Стив поморщился.
– Он не пойдет. Да я и не уверен, что в его случае от этого будет толк.
– Вреда точно не будет.
– Он не пойдет, и я его не заставлю, а если заставлю, он все равно ничего не расскажет постороннему человеку. Он мне-то...
Стив вздохнул и уронил лицо в ладони. Сэм никогда не видел его таким уязвимым, как в те моменты, когда он думал о Баки.
Сэм так и не узнал бы, что случилось, если бы не Коулсон. То есть Коулсон сам по себе был ни при чем: он просто позвал Стива прикрыть своих ребят (не от Гидры, тогда он позвал бы их вместе с Барнсом), а от каких-то психов с асгардским оружием. В общем, Баки не было, и подстраховывал Стива Сэм – сидел в фургоне с крыльями, которые любезно починили ребята Коулсона, и перешучивался со Стивом через коммутатор. Он был готов в любой момент полететь на помощь, если Стиву она понадобится, но, когда начались проблемы, даже из фургона выскочить не успел. Раздался взрыв, одно из окон в том участке здания, где находился Стив, вылетело наружу с парочкой человеческих тел, и Стив спросил:
– Черт, это ты его позвал?
– Ты в порядке?
– Да, – ответил Стив не очень уверенно.
– Ну вы и дятлы, – раздался голос Барнса. – Никуда больше без меня не ходи, Кэп. Кто на связи, твой черномазый друг?
Сэм закатил глаза. Однажды этот мальчик из сороковых нарвется на крупный судебный иск.
Мальчик из сороковых этим не ограничился.
– В порнухе у ниггеров всегда такие здоровые члены. В этом дело, что ли? Ты свалил к нему, потому что у меня для тебя слишком маленький ху...
Связь оборвалась.
Сэм сглотнул и порадовался тому, что связь с ребятами из Щ.И.Т.а оборвалась еще раньше.
Стив вышел из здания один, мрачно закинул щит в фургон и молча сел за руль. Сэм снял крылья, устроился на пассажирском сиденье и всю дорогу до дома краем глаза косил на непроницаемый капитанский профиль.
Сэм всегда был уверен, что Стив – оплот натуральности. Если он с Барнсом в самом деле... Тогда в шутке про то, что Сэм бы с удовольствием на Стиве женился, была лишь доля шутки. И понятно, почему у Наташи и ее протеже за все эти годы так ничего и не вышло.
Стив дотерпел до дома и раскололся уже там.
Сэм выдал ему банку пива, и, крутя ее в руках, Стив долго и сбивчиво рассказывал про то, что это все тянется с тех пор, как они были подростками, но он никогда не пытался ничего предпринять, потому что был слишком неуверен в себе и не без оснований, а потом, когда он стал уверенней, была война и Пегги, он уже решил было, что слава богу нормальный, но Пегги, наверное, была одна такая, потому что после ни одна девушка его так не привлекала, и Баки тоже был один такой, и хорошо, что он не знал, а то он бы тоже Стива презирал, как его презирает этот новый Баки, и он сам себя презирает, и в этом месте Сэм не выдержал всего этого презрения и жалости к себе и прекратил их, сообщив:
– Стив, ты совершенно нормальный. Давно ведь уже в двадцать первом веке живешь. Я вот всю жизнь гей, и ничего.
Стив замычал, приложил банку пива ко лбу, посидел так минуту и монотонным голосом сообщил, что ему надо поспать.
Приглашая Барнса съездить на рыбалку на выходные, Сэм не особо рассчитывал, что тот согласится. Сэму всегда казалось, что его неприязнь к этому парню полностью взаимна, а судя по нелепой ревности к «черномазому другу», все оказалось еще более запущено. Но, как ни удивительно, Барнс не послал его к черту, а только спросил, что с собой брать. Возможно после того, как он выжил Стива из квартиры, ему стало скучно одному. Барнс производил впечатление довольно общительного человека, вот только чтобы общаться с ним, надо было быть либо Стивом, либо Буддой.
Сэму, возможно, было не так далеко до нирваны, так как за полтора часа в пути он лишь раз был близок к срыву. После очередного комментария в адрес своих водительских навыков Сэм остановился на ближайшей заправке, глубоко подышал, купил самый большой кофе и коробку пончиков и молча всучил их Барнсу. Это дало ему передышку еще минут на 10. После чего он узнал, что пончики были приторные, а кофе дерьмовый.
Рыбалка Барнсу поначалу тоже не понравилась, но в какой-то момент он увлекся – может вспомнил, как это делается, а может просто вошел в азарт. А вот озеро ему сразу пришлось по душе. Он даже искупался, с презрением проигнорировав замечание Сэма о том, что в сентябре вода уже довольно холодная. И то ли активность на свежем воздухе, то ли смена обстановки, то ли почти целая бутылка виски сотворили с Барнсом чудо – к вечеру он производил впечатление почти что нормального парня, и даже показал Сэму парочку приемов рукопашного боя, тактично не озвучивая читавшуюся у него на лице мысль о том, куда же катится армия США, раз в элитные подразделения набирают таких недотеп, как Сэм.
Вообще-то, Сэм планировал всего лишь поговорить. Расположить к себе, попробовать найти какие-нибудь зацепки, навести на пару полезных мыслей, если дело хорошо пойдет. Объяснить, черт возьми, что между ним и Стивом ничего нет.
Объяснил, да уж. И расположил.
При коттедже, который снял Сэм, была сауна, и они отправились туда под самый вечер, прикончив запасы спиртного, которые у них были. На Барнса, в отличие от Стива, действовал алкоголь, хоть и не так, как на обычного человека – обычный человек валялся бы уже пластом или обнимался с унитазом, а этот казался лишь слегка навеселе, как после пары бокалов вина.
В сауне он долго сидеть не стал, но все же успел вспотеть, раскраснеться и заметить, как на него смотрит Сэм.
– Я не такой, – безапелляционно сообщил он Сэму, вытираясь полотенцем после душа.
– Не какой? – спросил Сэм, не сводя с него глаз.
Конечно, по сравнению со Стивом Роджерсом Баки Барнс впечатлял не так уж и сильно. Но Стив всегда казался Сэму чем-то вроде редкого произведения искусства, на которое можно смотреть, но лучше не трогать руками. Барнс же не был идеальным: не такая хорошая осанка, не такие безупречные пропорции, протез и шрамы на стыке протеза с рукой – но все равно у него было прекрасное тело, и Сэм не сомневался, что трогать его можно и нужно, что бы он сам ни говорил.
А он говорил:
– ...не пидор какой-нибудь. Вы вообще тут охренели совсем с этой вашей толерантностью... Эй, я сказал, руки не распускай... ай.... Ааа... Нет, правда, я думал, ты нормальный мужик. Я думал Стив нормальный мужик! Твою мать, Уилсон, убью суку.
– Стив отличный мужик, – сказал Сэм, удивляясь тому, как мало, оказывается, нужно, чтобы у «не какого-нибудь пидора» встал на тебя член. Ну, если честно, не так уж и удивлялся: он представлял себе, как работает эта штука с латентной гомосексуальностью. – Да и я тоже.
Он положил одну руку Барнсу на затылок, вторую – на задницу, притянул его к себе и поцеловал сразу требовательно и агрессивно.
С поцелуями у Барнса вышло, как с рыбалкой – сначала он морщился, но потом то ли вошел в азарт, то ли вспомнил, как это делается. И целовался он как раз так, как нравилось Сэму, энергично, но в то же время поддаваясь, как будто в танце, в котором ведут сразу два партнера.
Задницу свою он, конечно, не сдал без боя, но и не оказал того сопротивления, которым угрожал. Возможно, Сэм просто переиграл его тактически – каждый раз, когда Барнс напоминал о том, что он не баба или грозился оторвать руки, Сэм переключался на места, которые Барнс не считал нужным оборонять до последнего. Сэм быстро выяснил, что ему неприятно, когда трогают протез или место рядом с ним, зато у него очень чувствительная шея, низ живота, и, о господи, соски.
В какой-то момент Сэм положил его на бок и обхватил одной рукой за грудь, прижимая к себе спиной, а другой энергично дрочил ему, одновременно целуя под ухом. Барнс задышал прерывисто и начал двигать бедрами, словно не замечая, что член Сэма находится в опасной близости от стратегически важного пункта. Через несколько мгновений он вскрикнул и кончил, разодрав стальными пальцами диванную обивку. Сэм обругал себя за то, что переборщил, когда победа была так близка, но Барнс перевернулся, снова прижался к нему всем телом, зажал рот поцелуем, и, не прошло и нескольких минут лихорадочных ласк, как Сэм почувствовал, что в его бедро упирается снова очень крепкий член.
«Ого!» – подумал Сэм, и порадовался тому, что в дорожной сумке у него всегда валялись любрикант и презервативы, за которыми он успел сгонять, пока Барнс мылся. То есть Сэм мог предположить, что парень, который встал и убежал сразу после того, как его сбил с ног ударом в голову большой летающий человек, переживет секс без смазки, но ему хотелось, чтобы у Барнса остались незабываемые впечатления. Такого засранца надо трахать так, чтобы у него темнело перед глазами, чтобы отнимались руки и ноги, чтобы каждый кусочек кожи горел и требовал прикосновений, чтобы в его больной голове не возникало никаких идиотских вопросов типа «гей я или не гей», потому что в ней вообще не оставалось бы ни одной посторонней мысли.
Сэм работал в этом направлении. В какой-то момент его пальцы соскользнули с мошонки на местечко под яйцами, а с него – на анус, и Барнс не сказал ни слова, только мотнул головой из стороны в сторону, закусив губу.
Сэм воспользовался этим, чтобы потянуться за смазкой, щедро выдавил ее на пальцы и посвятил все свое внимание воротам, которые так долго штурмовал. Эта дырка зачаровала его, как новая игрушка – он гладил ее по краям, протискивался внутрь, чувствуя гладкость стенок, толкался туда-сюда, слегка растягивал, чередовал быстрые движения с плавными и тщательно следил за реакцией, не забывая поглаживать второй рукой член или бедро Барнса. Тот лежал, зажмурив глаза и стиснув зубы, но по тому, как он дышал, подергивался или сжимался, можно было понять, как ему больше нравится.
Сэм подумал, что должен увидеть прямо сейчас, как Барнс выглядит, когда стоит раком. Он потянул его к себе сильным, но осторожным движением, и тот поддался: на удивление быстро понял, что от него требуется, и встал как раз так, как надо, на локти и колени. Сэм тут же сунул в него два пальца, завороженно глядя, с какой легкостью они проникают внутрь, и развел, растягивая до упора. Барнс с очередным душераздирающим стоном уронил голову на руки и прогнулся в пояснице. Сэм понял, что игры кончились и пора переходить к делу. Он, в конце концов, мысленно обещал Барнсу оттрахать его до беспамятства. Обещания надо выполнять, а Сэм, увы, обычный человек, у которого не встает снова через пять секунд после оргазма.
Он пристроил было головку к отверстию, но все же решил потянуть удовольствие и поводил членом вдоль ложбинки, сжимая Барнса за бедра. Тот потерся об него в ответ, как кошка в течке, и почти с таким же мяуканьем.
«Ну и горячая же ты штучка», – подумал Сэм, добавив смазки, и наконец вошел, медленно и осторожно, поглаживая Барнса по ягодицам и не отрывая взгляда от того, как член исчезает внутри.
Поймав ритм, он вспомнил, что Барнс – это не только задница, но еще и очень много чертовски приятных на ощупь мыщц, и снова начал беспорядочно ласкать его повсюду, докуда мог дотянуться.
Барнс был создан для того, чтобы его трахали.
Тот, кто пытался переделать его под что-то другое, совершил преступление перед природой, людьми и здравым смыслом.
Уткнувшись лбом в железную руку, он прогибался в спине, подставляясь под более удобным углом, насаживался сам, когда Сэм замедлял темп, быстро водил второй рукой по своему члену и стонал так, что, наверное, мог бы сделать состояние на озвучке порно. Когда Сэм вышел из него, чтобы отдышаться пару секунд, он обернулся и посмотрел снизу вверх таким жалобным и одновременно злым взглядом, что Сэм икнул и быстро вернулся к делу. Но когда Барнс еще раз кончил, бурно и обильно, Сэм решил все же взять паузу. Он перевернул обессиленного Барнса на спину, устроился между его ногами и снова начал поглаживать дырку, теперь растраханную и припухшую, представляя себе, как в нее будет входить Стив (кажется, Сэм обеспечил себя материалом для фантазий на сон грядущий на долгое, долгое время). У Барнса, как и у Стива, было совсем мало волос на теле – загадочный побочный эффект той сыворотки? – и это тоже завораживало. Он лежал с закрытыми глазами и очень напряженным лицом, слегка подергивался от прикосновений, но не пытался ни возражать, ни отстраняться, ни даже свести широко раскинутые ноги.
– Твою мать, – сказал он вдруг, приподнялся на локте и потянулся второй рукой к члену. Сэм присвистнул, когда тот встал после пары торопливых толчков в кулак. Нет, тут точно нужен Стив – Сэм понимал, что, сколько не делай паузы, а по такой погоде простой смертный долго не протянет.
Он приподнял Барнса за бедра и потянул к себе. Тот оскалился, запрокинул голову и подался вперед, снова насаживаясь на член. Когда Сэм вошел полностью и замер на секунду, чувствуя, как вокруг сжимаются мышцы, Барнс вдруг поднял голову и посмотрел ему прямо в глаза – таким взглядом, что у Сэма возникли сомнения в том, доживет ли он до завтра. Барнс начал двигаться – не очень размашисто, видимо, ему было неудобно, но Сэму хватило. Кончил он с одной мыслью – даже если Барнс убьет его сразу после, этот оргазм того стоил.
Барнс не стал его убивать. Зато он очень быстро оказался на коленях, сильным толчком в грудь уронил Сэма на спину и резко просунул колено ему между ног. Поняв, что настал час расплаты, Сэм смиренно откинулся назад – лишь только потянулся к флакончику со смазкой и сунул его в руку Барнсу, надеясь, что тот воспользуется. И еще на то, что трех оргазмов подряд, наверное, хватит даже суперсолдату. Барнс, не мелочась, выдавил себе в ладонь сразу полфлакона и навалился на Сэма так, что диван под ними крякнул и просел на одну сторону.
Когда Сэм проснулся, в комнате никого не было. В соседней тоже.
Он нашел Барнса на крыльце – тот сидел на ступеньках в одних джинсах, расставив колени и свесив между ними руки. Когда Сэм подошел поближе, он не оглянулся и вообще никак не среагировал.
С озера поднимался туман, и было зябко. Увидев мурашки на руке Барнса, Сэм сходил в дом за его курткой, вернулся и накинул ее ему на плечи.
– Если ты хоть кому-нибудь расскажешь... – угрожающе начал Барнс, не поднимая головы.
– Не волнуйся, – Сэм поднял руки и ответил успокаивающим, как ему казалось, тоном: – я тоже считаю, что «кому-нибудь» совершенно не обязательно об этом знать.
Барнс оглянулся на него, а потом без предупреждения рванулся вперед и уронил Сэма на крыльцо, упав сверху и заведя руки за голову. Полез было целоваться, но Сэм вывернулся одним из выученных вчера приемов и стряхнул его с себя.
– Нет, золотце, было здорово, но я не готов к серьезным отношениям. Хочешь добавки – обращайся к Стиву.
Тут же подумал, что «золотце» было лишним. Но Барнс лишь посмотрел на него, закусив губу, потом задумчиво кивнул и встал. Подобрал куртку, надел ее. Нерешительно потоптался рядом, пока Сэм поднимался на ноги, словно собирался протянуть руку, но так и не сделал этого.
– Я пойду прогуляюсь, – сказал он, после чего резко развернулся, спустился с крыльца и пошел по направлению к берегу.
Подул промозглый ветер.
Сэм смотрел вслед удаляющейся в тумане фигуре, потирая ушибленные лопатки, и чувствовал себя так, будто у него тяжелое, тяжелое похмелье.
Конец
