- Ривай, - позвал Ирвин стоящего у окна капрала. Тот повернулся, отвлекаясь от наблюдения за тренировкой отряда, и вопросительно поднял голову.
- Я хотел спросить, какой точно датой мы должны уехать, чтобы не было проблем, - Ирвин подошел к нему, становясь близко, даже слишком близко для такого времени. - Когда начнется течка в этот раз? - понизив голос, спросил он.
Они давно не виделись и не стояли рядом, специально избегая контактов, чтобы течка не началась раньше нужного, и Ирвин успел закончить срочные дела, подготавливая корпус к своему недельному отсутствию. Поэтому после нескольких дней запах друг друга казался в разы сильнее обычного, почти мгновенно мутя сознание.
- Не требуй от меня невозможного, я не могу предугадать точное начало - плюс минус два дня. В конце этой недели мы точно должны уехать, - заторможено пожал плечами Ривай, втягивая носом густой тяжелый аромат подошедшего альфы. - Если будешь шататься рядом, все случится быстрее, - почти недовольно добавил он, сглатывая выделившуюся слюну. Голова немного закружилась от количества выброшенных в кровь гормонов, и ему пришлось ненадолго зажмуриться, чтобы прийти в себя.
- Мне трудно находиться далеко, ты пахнешь очень сильно. Ужасно знать, что ты проходил в каком-то месте час назад, разнося этот запах, и иметь возможность чувствовать его уже разбавленным, - Ирвин воровато оглянулся по сторонам и, убедившись, что никого нет, прикрыл глаза, коротко прижимаясь к шее Ривая. - Не только твое тело реагирует определенным образом. Я опасаюсь, что не смогу держать себя в руках рядом с другими альфами, поэтому и хочу знать точную дату.
- Я бы хотел сказать тебе, но не могу. Сам знаешь, каждый раз все немного меняется, - Ривай на подрагивающих ногах отошел от проема окна за стену и притянул Ирвина ближе к себе за нагрудный ремень. Он прикрыл глаза прижимаясь к альфе, ведя носом сверху-вниз по рубашке, вдоль полоски с пуговицами, в конце концов остановился на солнечном сплетении и поднял глаза вверх, - Зря ты пришел, создал нам сейчас проблему. Мог отправить кого-нибудь с письмом.
- Я не хотел, - непонятно на что ответил Ирвин, ведясь на прикосновение. Его тоже разморило, он наклонился, подцепляя двумя пальцами шейный платок и прижимая его к своему носу. - Не могу работать, в голове сплошная каша...
- Знаю, - Ривай уткнулся лбом в широкую грудь и медленно выдохнул, стараясь взять себя в руки. - Наверное, мне лучше уехать первым.
Ирвин отклонился назад сфокусировав взгляд, молча ожидая объяснений.
- Даже не во время течки омега привлекает лишнее внимание, - хмуро протянул Ривай, - Я не могу присутствовать на тренировках - другие альфы уже чувствуют ее приближение. Сам понимаешь, к чему это может привести.
- Если ты боишься, что кто-то...
- Нет, - закатив глаза перебил он. - Повязанную тобой омегу никакой идиот не тронет даже пальцем, не будь дураком. Просто не хочу поднимать ненужный шум вокруг этого. Мне вообще следовало уехать сразу, как только все началось.
- Нет, - на этот раз перебил Ирвин, твердо смотря в ответ на Ривая, нахмурив брови, - Оставлять тебя одного в таком состоянии небезопасно, ты даже не сможешь защититься, если на твой след нападет другая альфа или, еще хуже, работорговцы. В последнее время случаи участились, я не могу рисковать тобой. Если бы в корпусе была надежная бета или омега, все было бы проще, но сейчас их нет, поэтому ты должен оставаться поблизости.
- Говоришь так, будто я беспомощный слабак, с которым только и делают, что носятся, - скривился Ривай. Ему всегда было неприятно говорить о статусе омеги и о присущих ему стереотипах. Раньше любое упоминание течки и сопутствующих ей физических проявлений приводило его в бешенство. Ханджи часто пользовалась этим, поддразнивая недавно повязанного Ривая, но со временем это перестало действовать: одной надоели заезженные вдоль и поперек разговоры о физиологии, другой, в конце концов, принял свою сущность - попросту говоря, оба наконец выросли.
- Ты не слабак, - спокойно сказал Ирвин, разглаживая платок на его груди до того же состояния, в котором он был прежде. - Никто так не считает, и я - тем более. Просто позволь мне побеспокоиться о тебе и подчиниться инстинктам, - немного подождав, он тихо добавил, - Хотя бы в этом.
По лицу Ривая мгновенно пробежала тень, и он сжал губы в тонкую плотную линию, становясь из расслабленного жестким и колючим.
- Не начинай снова, - покачал он головой, обвиняюще смотря на Ирвина исподлобья. - Мы обсуждали это сотню раз, сейчас плохое время.
- А когда оно будет лучше? - требовательно, с напором спросил Ирвин, как будто продолжая старый разговор с определенного места. - Я не становлюсь моложе, мне почти сорок. Сейчас время плохое, но потом его вообще может не быть; когда-нибудь может случиться так, что у нас не будет возможности.
- Вот именно, - Ривай сложил руки на груди, готовясь повторить все свои доводы в сто первый раз. Перед каждой течкой и еще примерно два раза между, они ссорились по одной и той же причине. - Мы оба можем умереть хоть завтра. Представь себе, на что ты обрекаешь нашего ребенка. Даже если ему повезет, и мы выживем, где он будет расти? У нас нет родственников или тихого дома в Шине, разведотряд не то место, в котором может начаться счастливая жизнь. Он с рождения будет окружен смертью и опасностью. Скажи, Ирвин, что мы можем дать ему тут, кроме несчастья и страха?
В коридоре повисла оглушительная тишина. Ривай шумно дышал, из спокойного состояния за минуту перейдя в очень раздраженное, его брови были сильно сведены к переносице.
- Я понимаю тебя и полностью согласен, - лицо Ирвина скривилось, будто его ударили и сейчас все тело сковала тупая боль. - Ты во всем прав, но мы так много теряем, отказываясь от этого... Я не хочу умереть, не оставив после себя ничего, ни разу не посмотрев на ребенка, которого ты можешь мне дать. Разве желать, чтобы у нас были дети, - плохо?
- Нет, - горько покачал головой Ривай, - Это чертовски эгоистично. Я не смогу сражаться, зная, что за стенами - мой ребенок и любая оплошность приведет к его смерти.
- Пусть эгоистично, я готов признать, что это так. Но даже со всеми опасностями, которые будут подстерегать его в этом мире, зная, что рождение с самого начала обрекает на смерть, я готов сделать это, потому что... - Ирвин сощурил глаза подбирая правильные слова, - Потому что я люблю тебя, - выдохнул он, решив сказать прямо, так, как думает на самом деле, не пытаясь облечь мысли в подходящую форму. - Я хочу видеть новую жизнь, созданную нами, хочу обнимать твоего ребенка, осознавая, что в нем есть часть меня, хочу смотреть, как он растет и познает мир, хочу узнать, каким он будет человеком, на кого будет похож характером и внешностью. Как ты не можешь этого понять...
- Я тоже все это хочу, - прошептал Ривай, обрывая монолог. Он поднял руку и провел ею по щеке Ирвина, глядя грустно и виновато. - Но не могу. Я знаю, что для тебя это важно; мне тоже хочется сделать все, что ты сказал, но потом я вспоминаю о всех людях, которые уже умерли в мучениях и которым предстоит умереть. Ты и так берешь на себя слишком многое. Если в моих силах не дать тебе чувствовать дополнительную вину, я это сделаю. Не хочу, чтобы мы страдали, если не сможем защитить его.
- Ривай... - начал было Ирвин, но тот нахмурился и закрыл его рот ладонью.
- Я уже все сказал, не в этот раз, - его глаза наполнились усталостью, смешанной с печалью, он поднял подбородок вверх, стараясь выглядеть уверенно. - Что до твоего вопроса, думаю, течка начнется завтра-послезавтра. Я чувствую, что ты ускорил процесс, - Ривай отнял руку от лица Ирвина и быстрым шагом направился в сторону своей комнаты. В противоположном конце коридора он остановился и выдавил из себя короткое "Прости", от которого кошки в душе Ирвина заскребли еще сильнее.
