Sex, Coke and Indie Rock

Глава восьмая

  Гарри прислушался — кажется, кто-то приехал на этаж. Прислушался и тут же одёрнул себя — хватит уже. Луи не собирается его преследовать, ломиться в квартиру или ещё что. Он, к счастью, не пришёл за ним следом в тот вечер и в другой вечер тоже. И на утро тоже не приходил. Он вообще снова как испарился. И спасибо ему за это — Гарри бы не смог с ним нормально говорить после всего, что случилось.

И нет, он не жалел, что первым был Луи, а просто жалел, что первый раз был таким дурацким. Он честно верил в свой опыт и в то, что сможет быть классным любовником. А вышло так, что он был деревяннее Пиноккио.

И смотреть в глаза Луи после этого, учитывая то, что сам полез к нему, не хотелось.

И хорошо, что Луи не настаивал на общении... или всё же плохо?

Гарри вздохнул и снова прислушался — тишина. Никого за дверью нет.

Зря он вставал ни свет ни заря всю неделю и засиживался в библиотеке — Луи не сторожил его под дверью. Ему это не нужно было — просто секс на один раз, да ещё и так себе секс, ниже среднего, зачем ему нужен Гарри? Правильно. Совершенно незачем. Они же разные — у Луи было всё: работа, друзья, любовники и любовницы из клубов, — а у него есть только не сданный зачёт по истории архитектуры.

Ничего общего.

Гарри ещё раз посмотрел на сбегающие по стеклу капли — Нью-Йорк снова полоскало дождём после нескольких солнечных дней — и пошёл на кухню ставить чай.

После того вечера он стал совсем хреново спать, сам понять не мог, ждёт он Луи или нет, хочет он, чтобы Томлинсон втиснулся в закрывающиеся створки лифта поздно вечером, или лучше доехать одному. Он не понимал, злиться на соседа за игнорирование или благодарить за то, что оставил в покое.

Всё было слишком сложно, оставаясь простым, как два пенса. Просто секс, просто так. Что он хотел, то и получил.

И от этого на душе всё становилось тошнотворным, как овсянка в школьной столовой.

Он закрывал глаза, и поцелуи и прикосновения вспоминались сами собой, ласковый шёпот щекотал уши — хоть это и было невозможно, он же один в постели. Он не мог не вспоминать, каким нежным стал Томлинсон, когда понял, что Гарри больно, и каким фантастически грубым был до.

И это всё перемешивалось, сливалось с паникой, злостью на себя, неуверенностью и выливалось в тягучую полубессонницу, он балансировал между сном и реальностью и не мог сказать наверняка, спал он или совсем нет. Он только мог сказать, что не высыпался и не мог сосредоточиться ни на чём. Как-то дерьмово было. Вроде бы и повода особого расстраиваться и страдать не было, а само собой так выходило.

Он покрутил белый стакан из Старбакс и отставил в сторону. Штука хорошая, но руки не погреть. А пальцы замёрзли так, что не гнулись. Он подышал на ладони и потёр одну о другую, чайник набирал обороты, вода бурлила, и от предвкушения горячего чая даже язык зачесался — словно он уже его обжёг.

На часах только начало восьмого, а в сон клонило отчаянно. Жаль только, что, даже если он на всё забьёт и уляжется в кровать, сна не будет всё равно. Он снова будет маяться до утра и как сонная муха потащится в универ.

И Мэг опять принесёт ему кофе после первой лекции и ничего не спросит. У них за эти дни появилось что-то вроде традиции. В понедельник она косилась, а потом в перерыве нашла его в дальнем коридоре третьего этажа и всунула в руки стаканчик с медузой... то есть с русалкой, и сжала руку повыше локтя. Типа — всё наладится. Он улыбнулся ей краешком губ, кивнул — да, всё наладится. От кофе не становилось легче, но делить молчание с ней ему нравилось.

И, не договариваясь, она всю неделю приходила туда, на их место, даже если их расписания не совпадали, и они молча пили кофе, сидя на подоконнике огромного окна.

Она к нему прониклась после того разговора, вела себя, как старшая сестра, наверное, а может, и как мама. Гарри всё равно этого ничего не мог знать наверняка — ни мамы, ни сестры он толком не помнил. Мэг заботилась о нём, единственная в этом городе, и пусть это был пустяк вроде кофе, но большего у него всё равно не было. И вчера, в благодарность, что ли, на английском развернул тетрадь так, чтоб она смогла списать задание.

Сегодня она принесла ему капучино с нарисованным какао кленовым листиком на плотной пене и уселась молча на подоконник рядом ним. Она всё так же не задавала вопросов. Но, даже если бы она спросила, он всё равно ничего не смог бы ей объяснить. Он бы и сам хотел понять, что с ним.

Чашка приятно грела руки, и Гарри подумал, что, может, позвать Мэг в кино просто так, как друзья сходить? Например, завтра, может, там идёт что-то хорошее... Гарри сел на стул и подтянул к себе ноут, клацнул по пробелу, возвращая лап-топ к жизни.

Сейчас он посмотрит, какие там фильмы идут, а потом допишет работу по истории, а потом ответит на письма и сообщения в фейсбуке... Он зевнул и потянулся. Всё равно он не спит толком, может, просто провести эту ночь с пользой?

Окошко браузера бодро загружало афишу кинотеатров, пока Гарри, прищурившись, вчитывался в мелкий шрифт и вздрогнул, чудом не облившись кипятком — в дверь позвонили.

Он тут же как-то глупо засуетился, заметался, сунул чашку на полку рядом с обувной тумбой, пригладил волосы, вытер руки о штаны и стащил мятую толстовку, оставаясь в домашней футболке — его, наконец, перестало знобить. Он глубоко вдохнул, протяжно выдохнул и распахнул дверь.

За мгновение, пока он проворачивал замок, в голове пронеслись тысячи фраз: нелепых, агрессивных, саркастичных. В горле пересохло, и дышал он коротко и прерывисто. Сердце ухнуло под рёбра и пульсировало в животе так, словно доживало последние секунды.

Что Луи...

— А ты что тут делаешь? — скорее удивлённо, чем обиженно, протянул он и отошёл, впуская гостя.

— Гарри, мне так жаль. Всё не так, как выглядит... Всё иначе совсем...

— Чай будешь? — почему-то ему стало всё равно, жар куда-то исчез, и пальцы снова свело от холода. Но всё же было немного любопытно, зачем пришёл Дэн, и на языке горчила обида пополам с недоумением — оказывается, он ждал Луи, и всё же плохо, что он не приходил?..

***

— А тут не так и дерьмово, — проорала в ухо девушка, размахивая стаканчиком с джин-тоником. — Хорошо, что ты согласился.

Гарри отпил ром-колу, которая подавалась под громким названием «Куба либре», и кивнул — ему сейчас всё лучше, чем тухнуть дома. Вечеринка у чёрта на куличках: он даже не запомнил, как они сюда ехали. Меган сказала, что друг бывшего парня её знакомой устраивает вечеринку в Квинсе, и это нельзя пропустить. Особенно, когда за окном унылый октябрь и на душе насрали коты. И вместо кино, которое он так вчера и не выбрал, они потащились в Квинс.

На самом деле всё было хуёво.

На душе у него насрали не коты, а что побольше, типа стада слонов, и не факт, что вечеринка сможет его приободрить, но бесплатный и доступный алкоголь решил за него.

Вечеринка на отшибе, в каком-то, похоже, летнем доме, куча народу и дешёвое пойло. Но айди тут никто не спрашивал.

Гарри прикрыл глаза, его качало в такт музыке, и кто-то сменил предыдущий трек на Imagine dragons. «Demons» была не самой лучшей их песней, но как-то идеально подходила атмосфере. Было в ней что-то фальшиво-слащавое, слегка безумное, издевательски счастливое. Как и все здесь, как и всё здесь, как и он сам.

Меган прижалась к нему бёдрами, и он, обхватив её свободной рукой за талию, задвигался в ритме музыки. Он просто должен расслабиться, выдохнуть, перестать себя корить. Что случилось, то случилось.

Он поверил Дэну конечно, он видел повязку на ноге и то, что тот хромает. Он и сам падал, правда удачнее: ему не требовался постельный режим и фиксация коленного сустава. И телефоны разбивал и тоже не сразу решил доверить облаку хранить свои контакты «на всякий случай». Дэн не врал — он видел. Он раскаивался и просил прощения, второй шанс и обещал всё исправить.

И Гарри согласился.

Да, они попробуют ещё раз, нет, он поверил, и не нужно справок, конечно, он не разозлился, с кем не бывает.

И он не врал, он не злился и верил — это всё было правдой.

Ему просто было похуй.

Так похуй, что даже стыдно. Дэн смотрел с надеждой, теребил замок на куртке, кусал губы и улыбался дрожащей улыбкой. А Гарри с ужасом чувствовал, как разрастается разочарование, что это — Дэниел, а не Луи.

Он забыл о нём, как будто и не было тех свиданий, того поцелуя и кучи милых сообщений. И только думал: «Зачем ты здесь, Дэн, зачем?» — и рассматривал свои пальцы, измазанные чёрной ручкой. И чёрные тонкие разводы на коже его волновали куда больше, чем сидящий напротив парень.

Зачем он согласился, когда Дэн ему оказался попросту не нужен? Зачем дал ему какую-то надежду на какое-то будущее?

И, прижимая к себе пьяную девчонку, Гарри всё прокручивал вчерашний вечер в голове, стараясь понять, кому и что он хотел доказать. И всё сводилось к тому, что доказать он хотел Луи, что если ему он не нужен, то это не значит, что он не нужен никому.

Таким мудаком Гарри себя не чувствовал ещё никогда, даже после последнего разговора с Ди, даже когда в воскресенье не ответил папе на звонок, даже когда в детстве смеялся над Колином, потому что у него были веснушки и над этим смеялся весь класс.

И соглашаясь на вечеринку, он надеялся только на то, что сможет отвлечься от этого дерьма, а на деле продолжает думать.

— Расслабься, — Мэг потёрлась бёдрами в ритм грохочущей музыки, но он каким-то образом расслышал. — Как бы там ни было, всё в конце концов встанет на свои места. Давай сегодня оторвёмся, м?

— Давай, — прошептал он ей в макушку и улыбнулся. Сегодня четверг, и к чёрту всё — Дэн вернется из Вирджинии только во вторник, Луи... Это не важно. — Давай напьёмся и переночуем у меня?

Девушка согласно рассмеялась и, развернувшись, отобрала его полупустой стакан, допивая тёплую «Куба либре» одним глотком.

***

Бутылка воды и две таблетки шипучего аспирина в стакане сделали утро пятницы вменяемым. Меган не поехала к нему, осталась с каким-то парнем, и Гарри в глубине души был этому рад. Они, конечно, подружились и отлично вчера проводили время, но всё же... Бороться с похмельем лучше в гордом одиночестве.

Конечно, ни в какой универ он сегодня не пошёл, до туалета добрёл с трудом, глубоко дышал и придерживался за стену.

Пойло вчера было знатным. Зато сейчас он совсем не чувствовал себя мудаком, себя было жалко до слёз. Голова неистово болела, тошнота не проходила, и желудок жалобно урчал, как голодный кот, но любая мысль о еде вызывала только новый приступ тошноты.

Но почему, блядь, опять в голову лезет Луи со своим кофе, которым он отпаивал его неделю назад и шутил над его трусами?! Луи — редкий придурок и, вообще... У него классное чувство юмора, тёплая улыбка, шероховатые ладони и смеющиеся глаза.

Гарри вздохнул и уставился на голую дверцу холодильника. Магниты он не любил, да и записки писать себе считал глупостью. Отражение в гладкой дверце выглядело жалко — за что ему к головной боли ещё и мысли о Луи? Как будто ему без этого недостаточно хреново.

Гарри неожиданно икнул и с облегчением почувствовал, как отпускает тошнота. Спасибо, господи! Он осторожно встал, прихватил бутылку с водой и вернулся в постель. Теперь можно и выспаться, как следует. Хоть какой-то толк от вчерашней попойки — сил думать не осталось совершенно.

***

Пока Гарри избегал Луи всю неделю, он, конечно же, понимал, что это не может продлиться вечно — они же соседи. Но он не то чтобы мечтал, но представлял, что они встретятся в лифте и на нём будет новое пальто, которое он всё никак не купит, стильный шарф и драные на коленях джинсы. И он будет выглядеть чуть более, чем потрясающе. И, может быть, тогда он пробьёт броню Луи, и тот хотя бы на минуту перестанет себя контролировать, уставившись на него со смесью недоверия и восторга.

Но встретиться с ним на кассе магазинчика у дома было так классически нелепо.

Было уже десять вечера, и он только недавно проснулся. С похмелья хотелось чего-то солёного и острого, и он, недолго думая, напялил поверх домашней футболки толстовку и, как был в шортах, выскочил в магазин. Он набрал целую гору чипсов, взял бутылку минералки и десять баночек колы — к каждой упаковке из четырёх штук прилагалась одна бесплатно.

— У тебя вечеринка, Добби? — мурлыкнул голос прямо в ухо, когда он был в очереди на кассе.

Он, блин, мятый, в душе не был с утра, воняет, наверное, потом и перегаром, уже не говоря о том, что выглядит он, по меньшей мере, задолбанным и невыспавшимся. Он в застиранной толстовке, и на шорты неделю назад упал кусок сосиски в соусе, а он ленился дойти до прачечной. А Томлинсон, как всегда, прекрасен, как рассвет. И стоит, падла, улыбается и счастливо сияет глазами. Ещё и подошёл так близко, словно они не в очереди, а на концерте The Kooks! А ведь Луи мог бы так не прижиматься, если хотел просто поздороваться.

— Ага, вход бесплатный, — пробурчал он, стараясь, чтоб голос звучал как можно более равнодушно, и тихонько отряхнул шорты — пятно от горчицы никуда не делось. — Хочешь прийти?

— А можно не пить колу? — Гарри выложил на ленту покупки и повернулся к Луи — тот стоял, капризно надув губы, и прижимал уже знакомый портфель подмышкой и пачку кофе к груди, как родную. — Можно мне что-то другое?

— Нет, — сдерживая смех, отвернулся он, — это обязательное условие вечеринки. Все пьют колу и никто не пьёт кофе.

— У тебя правда живот не болит? Никто не может просто жить и пить столько газировки, серьёзно.

— У меня улучшенная модификация, — пробурчал он, складывая шуршащие упаковки чипсов поверх банок в пакет. — Я ребёнок-индиго.

Он успел пожалеть о сказанном ещё до того, как закончил предложение, но было поздно. Глаза Луи уже весело блестели — Гарри сам дал ему повод для новых подначиваний.

–... А ты можешь, к примеру, питаться солнечной энергией? Или, может, бензином? Или...

Заткнуть Луи было уже невозможно: он дурачился и сыпал идиотскими вопросами, но Гарри чувствовал себя счастливым. Ничего не было в том, чтобы идти по дорожке к дому почти ночью с пакетом колы, рядом с Луи — ничего такого, чтобы этому радоваться.

Лифт стремительно отсчитывал этажи, и на Гарри внезапно нахлынула тоска — он не хотел домой, он бы хотел застрять в лифте и просидеть тут по меньшей мере до утра. Чтобы Луи болтал и рассказывал что-то про работу, чтобы назвал домовёнком, хотелось прижаться к нему и укусить за шею, вдохнуть запах одеколона и ментоловых сигарет. Но у него не было столько смелости, сколько было в ту субботу, поэтому он просто разглядывал носки своих потрёпанных кед и с тоской ждал, когда двери лифта откроются на их этаже.

— Эй, Добби, ты уснул? — Луи подталкивал его к двери, и там, где он касался, Гарри знал наверняка, на коже оставались следы от ожогов, как на его руке после той детской выходки. — Пойдёшь со мной?

Гарри молча уставился и чуть нахмурился — он ничего не слышал, полностью погрузившись в свои мысли.

— Пойду, а куда? — ему даже в голову не пришло отказать. Меньше всего хотелось возвращаться домой одному.

— Потанцевать, выпить немного? Я могу провести тебя в пару баров. Только если ты пообещаешь вести себя хорошо.

— Обещаю, — сердце забилось в предвкушении — он так давно хотел куда-то сходить, посмотреть на то, как отдыхает Нью-Йорк. — Всё, что угодно!

— Я запомнил, — Луи ухмыльнулся и открыл дверь. — Через час, успеешь?

— Конечно, — закивал Гарри, ещё бы он не успел! — Могу быстрее. Давай минут через двадцать?

— Сделай скидку на мой возраст, юноша, я уже не могу так быстро, — он закатил глаза, и Гарри только улыбнулся — Луи всегда преувеличивал. — Через час я зайду.

***

Гарри судорожно перебирал вещи — зачем он затянул со стиркой?! Из более менее чистого оставались только низкие светлые джинсы и белая футболка с черно-белыми надписями на фоне Луны. Он быстро прикинул, что если нацепить бордовый кардиган и пару фенечек, то сойдёт, и поскакал в душ.

И только когда он скользнул между ягодиц, его осенило — он же не с Луи встречается, а с Дэном. Его парень сейчас в Вирджинии, и он не должен скакать, как щенок от счастья, потому, что идёт куда-то с Луи.

Но, с другой стороны, ничего такого нет? Луи не станет с ним спать ещё раз, это наверняка. Просто ему скучно, одиноко, мало ли, почему он его позвал. А если что, он просто скажет, что у него есть парень и ничего не случится. Не станет же он его насиловать?!

От этой мысли и пикантной картинки, возникшей в голове, член как-то радостно дёрнулся, и Гарри добавил холодной воды.

— Это просто вечер, он тебя выгуляет, как домашнего пса, которого жалко оставить дома, — говорил он своему отражению. — Не дёргайся, прекрати улыбаться и не жмись к нему. Вы просто приятели, и ты ему не нужен. Ты нужен Дэну, не просри это.

Отражение глупо улыбалось, дёргало фенечки и косилось на часы — у него оставалось чуть меньше десяти минут. Гарри подумал и сходил на кухню за ненавистной Луи банкой колы, дёрнул за чеку и всунул трубочку. Он знал, что делает это зря, и вообще... Они же друзья только, те выходные — досадное недоразумение. Но отказать себе в этой шалости он не мог, уж очень ему нравилось, как Луи, сощурившись, наблюдал за его губами вокруг трубочки.

В дверь коротко позвонили, и Гарри, последний раз взглянув в зеркало, всунул в рот трубочку, открыл дверь.

— Ребёнок-индиго готов? — от Гарри не скрылось, что взгляд Луи чуть задержался на его губах.

— Всегда готов, мистер Томлинсон, — невинно улыбнулся он, захлопывая дверь за своей спиной. — Я обещал быть послушным.

Луи только покачал головой и первым пошёл к лифту. Гарри зашагал следом, стараясь стереть с лица улыбку — ему нравилось флиртовать с Томлинсоном, и после такой тяжёлой недели он не мог себе отказать в этом маленьком удовольствии, хоть и отлично понимал, что этого делать не стоит.

У него есть парень, а Луи у него нет. Это всё, что нужно помнить.