Sex, Coke and Indie Rock

Глава девятая

  Клуб как клуб, впрочем, Луи и не обещал ему чего-то сверхъестественного. Но для него все казалось нереально крутым. Он первый раз попал сюда в Америке и, кроме того, первый раз попал в гей-клуб. И очень надеялся, что не выглядел слишком дико, потому что прекратить пялиться он не мог. Это выше его способностей. Что поделать, если он никогда не видел, как парни целуются, флиртуют, танцуют. В этом было нечто магическое, что ли.

Вот, например, те, двое, как сошли с рекламы: один почти бритый, загорелый блондин с пирсингом в брови, а судя по обтягивающей майке — еще и на сосках. Второй — светлокожий брюнет с выбритыми полосками над ухом и тату на лопатке. И глядя на то, как они улыбаются друг другу и пьют пиво, перед глазами прямо так и встает образ, как блондин вылизывает пресс тому брюнету, а тот его легонько дёргает за пирсинг...

Луи закашлялся, и Гарри встрепенулся. Похоже, он реально слишком откровенно пялился. После того, как они вошли и его внимание перекочевало с Луи на остальных, Томлинсон казался каким-то недовольным, раздражённым. Но Гарри не мог никак сообразить, что это с ним, — пока ехали все хорошо же было. Не ревнует же он, в самом деле?..

Они примостились за крайним столиком, и Луи принес с барной стойки два коктейля. Сам он вытащил трубочку, и она полосатой изломанной гусеницей лежала на углу. Гарри же вертел свою соломинку между пальцев, звякал льдом, перемешивая алкоголь. Хотелось сказать что-то умное, завязать непринужденную беседу, но, как назло, ничего не лезло в голову, от эмоций, наверное. Он только крутил башкой и залипал на парочках.

— Нравится то, что видишь? — Луи смотрел на него чуть склонив голову.

— Никогда не видел стольких парней... Ну, и девчонок, — кивнул он влево, где обнимались две девушки. — Чтоб они вместе.

— Никогда, говоришь?

— Да-а, я никогда не был в гей-клубе и все такое.

— Никогда-никогда? — и Гарри ещё раз отрицательно мотнул головой.

— И где же ты только парней находил, — вкрадчиво спросил Луи, делая глоток, настроение у Томлинсона, казалось, росло на глазах. — У тебя же были парни?

Гарри вздрогнул и опустил голову. Всего на секунду замешкался, но этого хватило, чтобы все стало очевидным. Стыдно и глупо так спалиться, сидел как придурок с открытым ртом, пялился, знал же, что с Луи надо быть начеку, он же и тогда, на той неделе, что-то заподозрил, когда спрашивал.

— Не было никого, — наверное, это был удачный момент, чтобы сказать «зато сейчас есть», но он решил отложить это признание. Может, оно и не понадобится. — В смысле, парней. И секса не было с парнями и отношений тоже. Ни-че-го. Теперь все, доволен?

Он протараторил, глядя на лампу над головой Луи, наверное, говорил едва слышно, но столик крохотный, Томлинсон сидел очень близко, должен был разобрать.

— Теперь все, — кивнул он, внезапно поднялся, и Гарри решил, что он уйдёт. Вот так бросит его одного и свалит. Потому что он врун, да ещё и девственник, а девственники никому не нужны, это само собой. — Пойдём.

— Ку-куд-куда? — наконец, он осмелился поднять взгляд — на лице Луи не было презрения или отвращения.

— Танцевать же, цыпленочек, — он улыбнулся и потянул за запястье. — Мы же не говорить сюда пришли.

Томлинсон выдернул его из-за стола, и Гарри только успел подумать, что танцевать он не умеет, двигается как Железный Дровосек и, вообще, только отдавит Луи ноги, а заодно всем присутствующим. Но ничего сказать не успел, их быстро окружило толпой и оглушило музыкой.

Песня была незнакомой, басы рубили на полную, со всех сторон были парни, и в воздухе парил запах секса. Все как в фильмах: все трутся друг о друга, целуются, и почти плевать, что ты, вообще-то, не в своей спальне.

Луи прижался к нему бедрами, и его унесло, окутало томной волной, все стало неважным. Ни Дэн, ни его треклятая девственность, ни что-то там ещё. Весь мир мог катиться к чертям, сгореть в битве с зомби или от какой-то незадачливой кометы, он бы этого не заметил. У него был свой собственный конец света.

Это было так правильно. Быть среди парней, танцевать с парнем, касаться его. Луи был близко-близко, глаза сияли, то ли от спиртного, то ли свет так падал. Он всегда казался Гарри очень красивым, но сейчас в изломанных огнями чертах лица было что-то порочное и тёмное. Томлинсон в лучах синего мерцающего света был гораздо больше похож на звезду порно, чем на простого риэлтора.

Гарри рассмеялся своим мыслям, и Томлинсон удивлённо посмотрел на него, но он только качнул головой и, обхватив того за бёдра, прижался своим лбом ко лбу Луи. Их губы были близко-близко, но мужчина не сдвинулся и на сантиметр, не переступил линию, словно разрешая Гарри передумать. Он давал ему шанс оставить все на уровне друзей, которые однажды переспали, но им удалось не скатиться в отношения. Но воздух был таким тягучим, а Луи таким охуенным, что никаких шансов не оставалось. К черту Дэна, он с ним порвёт во вторник, он хочет этого мужчину, хочет ему принадлежать и снова оказаться в одной постели. Хочет. И в этом нет никаких сомнений.

Луи словно почувствовал, что он принял решение, запустил руки под футболку и одной ладонью огладил поясницу, а второй — решительно проскользнул под пояс чуть свободных джинс, и Гарри инстинктивно немного расставил ноги, чтобы Луи было удобнее трогать его там. Палец лег в ложбинку, и Гарри зажмурившись притиснулся к Луи, чувствуя, как охрененно напряжен член в штанах у мужчины.

— Что, хочешь, чтоб я оттрахал тебя тут, прямо посреди зала, чтобы все видели? — Луи зашептал в губы, пальцем очерчивая ложбинку, заставляя дрожать.

— Да-а, — Гарри сносило голову от ленивых прикосновений и шёпота, и сейчас он был готов почти на всё и сам не понимал, что несёт. Никто не говорил с ним так и не спрашивал о таком, не трогал в толпе там. Слишком много всего сразу, ноги дрожат, и очень хочется, чтобы Луи стал чуточку настойчивее, похуй уже на людей. — А ты хочешь отыметь меня при всех?

Луи невразумительно промычал и чуть надавил, протискиваясь по сухому, заставляя ахнуть.

— Нет.

Пальцы внезапно исчезли, и он обижено выдохнул, может, Луи — инкуб? Когда он с ним рядом, то голову сносит от одного прикосновения, и он сам становится не свой.

Луи развернул его к себе спиной и в такт музыке потерся и толкнулся бедрами. Он обхватывал точно так же, как вчера Гарри обнимал Мэг, только ощущения были совсем другие. Луи хотел его, дело даже не столько в упирающемся в задницу члене, — он просто чувствовал возбуждение: в прикосновениях, в чуть сбившемся дыхании. Гарри откинул голову Луи на плечо и хотел притянуть к себе для поцелуя.

— Нет, Гарри, — губы мазнули по уху, и руки исчезли с талии. — Не здесь.

Томлинсон, развернувшись, уходил сквозь толпу, и Гарри пошёл за ним следом, отчего-то чувствуя свою вину. Хотя, он что? Он ничего, тут все так... И вообще.

— Я как шлюха, да? — спросил Гарри с трубочкой во рту от второго коктейля. Первый он допил залпом, когда они вернулись за столик. Эта мысль не давала ему покоя. — Ну, когда там? — он кивнул на толпу.

Луи только молча улыбнулся и отрицательно покачал головой, оставляя вопрос без ответа. Как же его бесила эта манера. Мона Лиза, блядь, улыбнулся, а ты там сам думай — шлюха ты или не очень!

— Ты специально все пьёшь через трубочку? Ты же в курсе, как выглядишь с ней во рту, или тебе рассказать?

И он хотел было ответить, что да, в курсе, и что именно поэтому и пьёт, но только кивнул и улыбнулся. В конце концов, если Луи не считал нужным отвечать на вопросы, то почему он должен?

Но только почему Томлинсон рассмеялся?!

***

Луи, казалось, и не собирался продолжать ночь сексом. По крайней мере, ничем не выдавал своих намерений. Они медленно брели из клуба, ноги гудели после танцев, и хоть часы упрямо показывали четыре утра, он не мог понять, куда делось время и кто его украл. Вечер пронёсся незаметно.

Луи больше не лез к нему, а самому было неловко. Он и так перегибал палку весь вечер, в конце концов, Луи не обязан его хотеть или ещё что. Это только он сам все сводит к сексу. Никогда он себя не чувствовал таким неуверенным в себе.

— Почему ты меня повёл танцевать?

Гарри повернул голову и спрятал руки в карманы кардигана. Холодно, но холод приятный, совсем не похож на тот озноб, от которого он страдал всю неделю.

— Я люблю танцевать, — пожал плечами Луи. — Ну и мне хотелось позвать тебя куда-то, вот и позвал.

У Луи все так просто всегда — захотел и сделал. Почему же он всю неделю не хотел его видеть. Почему?!

— Я заходил к тебе в понедельник, — продолжал он, — но тебя, наверное, дома не было. — Черт! Он и забыл, что сам от Луи и скрывался! — Хотел узнать, почему ты сбежал.

Бам! И это было прямое попадание. Он почему-то решил, что Луи не спросит, сделает вид, что так и надо, а он...

— Так почему, Гарри? — они остановились на светофоре, и лицо Луи подсвечивало красным. Обычно ньюйоркцы не заморачивались, шли как попало, даже в час пик. А они зачем-то остановились, пережидая, хоть дорога была пустой.

— Мне стало стыдно, — едва слышно и неразборчиво пробормотал он. Так вроде бы и ответил, но если Томлинсон что не разобрал, это его личные проблемы.

— Стыдно?! — Луи зажимал в зубах неприкуренную сигарету.

— Ну да... Слушай, дай и мне?

Луи вытащил пачку и протянул вместе с зажигалкой:
— Я думал, ты спортсмен и все такое.

— Я и есть... Все такое. В общем, — он подкурил от пляшущего огонька, стараясь игнорировать дрожь в пальцах. — Мне восемнадцать. А я, знаешь, член в руках не держал. Ну, кроме своего. А тут ты. И я... Как бы. В общем, я думал, что если я скажу, то ты меня пошлёшь. А мне так хотелось...

Гарри надеялся, что Луи не пошлёт его прямо сейчас. Они так и не перешли дорогу, и сигнал светофора снова стал красным, а он продолжал захлебываясь объяснять, размахивая сигаретой. Он даже ни разу не затянулся — во рту горчило табаком, видимо, нахватался, когда прикуривал.

— Чего хотелось? — оборвал Луи и щелкнул зажигалкой. Ровное пламя коснулось края сигареты: теперь казалось, что горит два красных фонаря — светофор и кончик томлинсоновской Мальборо.

— Тебя хотелось, — буркнул он и посмотрел под ноги. Ничего нового, обычный мокрый октябрьский асфальт. — Ты ж рассчитывал на опытного, ожидал, что...

— Так, стоп! — Луи взял его за руку и как маленького перевёл через дорогу. — Холодно стоять, — пояснил он. — С чего ты взял, что я чего-то ожидал? Мне и в голову не приходило что-то ожидать, я ничего не планировал и ни на что не рассчитывал, — Томлинсон явно злился. — Просто, блядь, можно было сказать, что у тебя первый раз, и все сделали бы нормально?

— Девственники никому не нужны, — тихо ответил Гарри. Он чувствовал себя совсем плохо. Луи его отчитывал, как малыша, а он же только как лучше хотел. — Я бы потерпел, и ничего страшного.

— Идиоты никому не нужены, а не девственники. Что я должен был думать, когда вышел из душа, а ты свалил?

— Что я ушёл домой спать?

— И бросил меня одного? Может, мне было плохо, ты меня использовал и бросил? — мужчина шутливо надул губы и взглянул из-под ресниц. Он явно хотел сказать что-то другое, но, передумав, свёл все к шутливой обиде.

— Луи! — Гарри рассмеялся и почувствовал, что его отпускает: неловкость, страх, стыд и что там ещё было просто улетают в высокое небо воздушным шариком и больше не имеют к нему никакого отношения.

— У тебя есть возможность искупить свою вину, — Луи многозначительно приподнял бровь. — Ты мне задолжал кое-что. Идем скорее, холодно.

Он снова обхватил ладонь и потянул вперёд к светящемуся в предрассветной дымке подъезду. Они быстро прошли по пустому холлу, молча дождались, когда поднимется лифт, и, только когда Луи пропустил его в свою квартиру и стянул свой плащ с коротким «раздевайся», Гарри напрягся — что же он от него хочет?

— Душ, Добби. Горячий душ, я продрог как собака. Пойдём скорее, а то я все боюсь, что оглянусь, а ты снова исчезнешь.

***

Гарри проснулся и сперва не мог сообразить, где находится: почему он как бы в своей комнате, но как бы и не совсем. Потом, когда сзади кто-то заворочался, только дошло, что он никуда не ушёл, остался в квартире напротив, вспомнил, как Луи, полусонного, вытаскивал из халата и укрывал одеялом. И тут уже, окончательно проснувшись, вспомнил он и горячий душ, и горьковатый запах пены, и то, как они, задыхаясь, дрочили друг другу, кусая губы, по очереди вжимая друг друга в стенки кабинки. Он помнит, какой горячий и скользкий от воды Томлинсон и как блестела кожа в приглушенном свете в ванной.

У этого засранца все, казалось, создано для секса — и свет регулировался, и халат запасной на крючке висел, и, наверное, смазка по всему дому в ящичках и в вазочках. Он не помнил, есть ли у Луи вазочки, стиль Хай-тек как бы намекал, что вряд ли, но все равно мысли крутились именно вокруг дурацких вазочек.

Стало слегка не по себе, вспомнив, как он неделю назад стоял на четвереньках, стараясь расслабиться и не корчиться от боли, но вчерашний вечер с танцами, разговорами и неожиданным горячим душем все перекрыл. Если и были какие-то неприятные воспоминания, их вчера смыло в городскую канализацию.

И странно так, что дрочки хватило с головой, да что там, он бы упал тут же, как только кончил, если бы Луи не подхватил и не прижал к стене поцелуем. Боже. Он правда никогда не думал, что от этого можно кончить до звёзд перед глазами.

И, может, все было бы куда романтичнее, не спроси Луи, как ему «держалось чужой член», и он в ответ только молча закатил глаза. Томлинсон просто невозможный. И честно, он до сих пор не знает, как реагировать на все эти подъёбы. Но обижаться всерьез он перестал. Может, если бы кто другой так говорил, то одно, но Луи... Он просто такой сам по себе и все.

И он сейчас лежит в постели того, который сам по себе такой, и чувствует, как в задницу упирается твёрдый член. А это значит только одно — Луи тоже уже проснулся. И как вести себя с ним сейчас, когда изо рта воняет, на голове воронье гнездо и ссать хочется неимоверно?!

— Туалет прямо по коридору, новая зубная щетка в шкафу, — за спиной сонно пробормотал Луи и перевернулся, — ты иди, а я ещё посплю. Не вздумай убегать, потому что...

Дальше Гарри не слушал, поскорее выбрался из-под одеяла и вышел в коридор — его сейчас занимали совсем другие мысли. И уже только разгребая влажные кудрявые пряди пальцами перед зеркалом, он задумался, откуда Луи знал, о чем он думает, но с другой стороны, кого не беспокоят эти мысли при первой ночевке? И интересно, что Луи с ним сделал бы, если он сбежал бы домой? Отшлепал? Поставил в угол на колени? Повязал бы к кровати и щекотал гусиным пером?

Гарри рассмеялся и прикрыл ладонью рот. Так глупо смеяться в одиночку, ещё и над своими тупыми фантазиями. Надо спросить его, вот что.

***

Луи оживал только после кофе. И, сидя на стуле, было прикольно наблюдать, как Томлинсон слегка пошатываясь, медитировал на бурлящую кофеварку. Он был жутко сонным, хотя вышел уже из душа, и с волос вода капала на ворот растянутой футболки. Он был таким уютным, в старых вытертых джинсах, и, наверное, Гарри бы умилился, если бы Луи был ещё и в очаровательных носочках, но он был босиком, и Гарри отчего-то смущался. Никогда не думал, что его могут привлекать босые мужские ступни.

И он сидел, крутился на стуле туда-сюда, покачивался в ритм кофеварки и не знал, стоит ли начать разговор или дождаться, когда сосед придёт в себя? Может быть, он вообще не придёт и до понедельника будет как зомби? Сегодня, похоже, день дурацких мыслей, наверное, это все вчерашний вечер. И душ. Вернее то, что было в нем.

— Гарри, ты так громко думаешь, — Луи зевнул и растрепал волосы на затылке. — Может, скажешь уже?

Мыслей было и вправду много, конечно, можно было спросить, засчитывать ли вчерашний душ за секс или нет, потому что если да, то у него уже был секс дважды, а если нет...

— Тебя только кофе бодрит? Ну просто ты такой... Ну стоишь и спишь ещё... — первое, что пришло в голову, ляпнул, просто чтобы не молчать уже.

— Нет, ещё очень бодрит утренний минет. Впрочем, вечерний тоже...

О... Это намёк или что?

— Ты это... Хочешь, чтоб я... Ну, это? — Гарри против воли выпучил глаза. Немного неожиданное заявление.

— А ты, хочешь?

— Ну... Наверное? Я не знаю. Но надо, наверное?

Луи расхохотался, сделал шаг назад и стукнулся головой о шкафчик. Он тер рукой место ушиба, но не переставал смеяться. Гарри не мог понять, что он такого смешного сказал?! Он же действительно не знает, хочет он или нет!

Щёлкнула кофеварка, и Луи, спохватившись, быстро сунул в неё чашки. По кухне поплыл аромат кофе, и Гарри сглотнул непонятно откуда взявшуюся слюну — кофе действительно хотелось. Привык, что ли?

— Знаешь, Добби, ты такой самоотверженный в потере невинности. Ну, знаешь, ты готов потерпеть, даже не зная, хочешь ты вообще или нет, — Луи курил под вытяжкой, говорил, перекрикивая шум: все казалось, что услышат соседи и Гарри морщился от каждой фразы. — Ведь нихрена ж не изменилось с той пятницы, а?

Луи в очередной раз был прав, после вчерашней дрочки изменилось гораздо больше. До неё он чувствовал себя точно так же, только теперь он знал, что кончать с настоящим членом в заднице получше, но — опыта! — опыта не прибавилось!

Гарри отвёл взгляд и уставился в кружку, в гладкой поверхности отображался его глаз, и он перевёл взгляд в окно — полдень, а словно сумерки уже.

— А когда? Когда изменится?

— Когда ты перестанешь себя бояться и станешь делать то, чего хочешь, а не то, что «надо, наверное». Хочешь, фильм посмотрим? Или у тебя планы?

Гарри хотел, очень хотел фильм, кофе и Луи под боком, поэтому закивал:
— Домой схожу, ок? Переоденусь и колу захвачу, у тебя же её нет... А пиццы хочу или лапши китайской... — и нужно ответить Дэну на десять сообщений, но это Луи знать нежелательно.

— Только ты вернись, ладно? — губы Луи мягко коснулись его щеки.

— Я не дам повода тебе наказать меня за побег, — отшутился Гарри, выскальзывая за дверь.

Сегодня он точно не собирался исчезать. Он действительно хотел провести с ним вечер, а, может быть, если пригласят, то ещё одну ночь.