Sex, Coke and Indie Rock

Глава двадцать третья

  Ужин подходил к логическому завершению, как и вино, которое принёс Луи. Отец разлил остатки — себе и Луи полные бокалы, а им с Мэг только по половинке.

— Кстати, Луи, — спросил папа, убрав бутылку со стола. — Как вы познакомились с Гарри?

— О, он вам не рассказывал?!

Луи так радостно улыбнулся, что Гарри захотелось его треснуть его же бутылкой. А потом поцеловать. Но это совсем лишнее. Томлинсон сделал глоток и уселся поудобнее. Гарри понял, что пропал, — Меган с него потом не слезет.

— Я привёл своего друга, показать квартиру. Освободился раньше и, чтобы не гонять риэлторов, решил показать сам. Так удобнее. И вот мы заходим, уверенные, что квартира пустая. А там ваш сын, Дес. Сидит взъерошенный, перепуганный до смерти, глаза, как блюдца, — огромные.

— Я вовсе не испугался!

— Ну да, я помню, — кивнул тот и продолжил: — Сначала предположили, что он домовенок, а потом выяснилось, что ему просто ключи не те выдали, — дом новый, суета при заселении была. А чуть позже выяснилось, что мы соседи. И потом...

— Мы жарили сосиски, — перебил Гарри. Он знал, что Луи не скажет лишнего, иначе зачем весь этот цирк с коробкой поддержал, но хотелось поскорее закончить этот рассказ без лишних подробностей. — На крыше. И Луи угощал меня пивом.

— Эй, а меня почему никогда не звал на крышу? — возмутилась Мэг.

— Это было ещё до универа, — ответил он, — весной пойдём обязательно. Холодно же было.

— А меня возьмёте?

— А ты пиво нам купишь?

— Конечно, — Луи не стал отпираться, — кто же вам продаст, малышам. И да, я угощал Гарри пивом, конечно же, — он повернулся к отцу. — Жарко было. Надеюсь, вы не против?

— О, дома он мог и не только пива выпить, — папа рассмеялся. — Иной раз приводили его друзья — сам не стоял. Знаю, что мелкий ещё, но мужик растёт. Как иначе? У вас строгий закон, который все хотят обойти. Двадцать один — слишком как-то, ничего плохого в паре бокалов вина или пива нет, так же?

— Это если выпить пару, то нет, — даже не поднимая головы, знал, что Луи смотрит на него и веселится. Эта выходка у Лиама дома будет припоминаться ему вечно... Хотя, к чему это он? Они с Луи больше не вместе, да и не были никогда, — хватит уже себе напоминать об этом! Это последний раз, когда они общаются. Разве только, когда он за своей коробкой зайдёт, то ещё парой слов перекинутся. — Мы ходили с ним к друзьям, к которым Гарри пытался устроится домовым на полставки, там он тоже пил вино, пару бокалов...

Его бросило в жар. Он не выживет. До конца обеда не дотянет, точно сдохнет. Эти воспоминания о пикнике на крыше, про обед — это уж слишком. Луи словно похер, о чем говорить, — словно они и правда друзья, между которыми ничего и не было!

— Да, совсем немного выпил, — сообщил он, не поднимая глаз, наклонился и погладил бульдога, уснувшего под столом.

Ещё пара воспоминаний, и он точно уже прибьёт Луи им же подаренной бутылкой.

Ненависть к Томлинсону забурлила с новой силой. Мудак — он и есть мудак!

Мэг, нахмурившись, переводила взгляд с него на Луи и обратно. Неужели начала догадываться?

— Мистер Томлинсон, — начала Мэг. — А вы за «Янкиз» болеете?

Папа, извинившись, вышел, и Гарри остался один. Как последний солдат на поле боя. Как одинокий лист на дереве, как...

— А кто нет? — Луи подпер ладонью щеку и, чуть прищурившись, посмотрел на девушку. Гарри замер. — Как тебе их последняя игра?

— А я не разбираюсь, — Мэг наклонила голову и прикусила губу. — Никто никогда не хочет мне объяснять, знаете, Мистер Томлинсон, — она широко улыбнулась и взмахнула ресницами, — парни не очень любят возиться.

Она что, блядь, заигрывает? Ну охренеть!

— Я бы с удовольствием вам объяснил, юная леди, — голос Луи звучал на полтона ниже привычного и что-то ещё в нем было, словно крохотные брызги шампанского, от которых слегка мутнеет в голове. — Как только начнётся сезон и у вас будет желание узнать про игру подробнее, — дайте мне знать.

Гарри надулся, зыркнул на неё исподлобья и отвернулся. Блядь, что за жизнь?! Ведь нормально все было. Жил он себе, наконец почувствовав свободу и все такое. Хотел провести все праздники, обнимаясь с собакой под старые рождественские фильмы. А тут на тебе — сияющий, как медный таз, Луи, Меган на пальчик волосы накручивает — видел бы её Рони! Как не стыдно, при живом-то парне...

Сердце было готово расколоться пополам. Оно, глупое, не понимало ничего, зря болело. Как объяснить ему, что этот красивый молодой мужчина на самом деле просто пустышка? Что он использует таких дурачков, как он, а после фантиками выкидывает в ведро? И что нужно плюнуть, растереть и жить дальше? Что не должно быть так невыносимо больно.

И Мэг ещё с этим вот своим флиртом... Зачем?

К счастью, отец вернулся в комнату, и эти двое перестали изображать макак в период гона. Или как там у обезьян называется брачный период?

***

Мэг засобиралась домой, и он вызвался проводить ее до такси.

— Луи — это... — начала она тихо, как только лифт захлопнул створки.

— Да, это он. Тот, который... — он нажал на кнопку. — Помнишь, ты его ненавидела? А теперь и я ненавижу.

— Он не такой, как я себе его представляла, — она задумчиво смотрела на перескакивающий с кнопки на кнопку огонёк. — Не монстр. Милый такой. Смешно рассказывает истории.

— Он монстр. Ты не представляешь насколько. Просто внешне лапочка. Знаешь, все монстры именно такие... Привлекательные. И ещё ты со своими... Со своим бейсболом.

— Да чего тебе? Ты же от него ушёл, да? Какая разница?

— Ушел, — зло произнес он. — Ушел, но... Мне не нравится, когда ты... При живом-то Рони! Он тебя вон как любит...

— Гарри, — перебила девушка, — ты вляпался.

— Уже нет, — сообщил он нарочито радостным тоном своим ботинкам.

— Нет, — она ущипнула его за щеку и посмотрела в глаза: — Ты по уши вляпался.

— Не говори даже ничего о том, что я влюбился или ещё что-то...

— А я и не говорю, — девушка неожиданно рассмеялась и звонко чмокнула его в горящую щеку. — Ты сам все знаешь! Спасибо за обед, папа очень милый. И... он тоже, правда. Не сердись на меня. Я просто... по привычке.

Мэг прыгнула в машину, и Гарри постоял, непонимающе глядя ей в след. Что она несёт? Бред какой-то. Почему все говорят о какой-то любви?! Неужели никто не понимает, что Луи его тупо стебет и выводит из себя? Потому что он безразличный, эгоистичный, самовлюблённый мудак! Он просто мастерски всем пудрит мозги, очаровывает и использует в своих целях. Вот как!

Гарри выкурил сигарету, — пусть папа и не против его привычки, курить перед ним не было уж очень комфортно, — постоял, глядя в темноту и, окончательно продрогнув, пошёл домой.

Луи уже ушёл. К счастью. Он бы не вынес его вида. Папа, насвистывая, раскладывал посуду по ячейкам посудомойки.

— Проводил?

Гарри кивнул.

— Нас Луи завтра на ужин пригласил...

— Ты же послезавтра уезжаешь! — вырвалось у него.

Какой, к черту, ужин?!

— Да, я знаю, — папа грустно улыбнулся. — Но так уж вышло. Дела не ждут. Даже Новый год не отметим вместе. Второго уже встреча...

— Я понимаю, — Гарри кивнул. Неделя с папой — это лучше, чем совсем ничего, но одновременно с тоской он чувствовал облегчение. Он действительно отвык. Но не об этом сейчас! — Так что с ужином?

— А? В шесть вечера он нас ждёт... Где у вас тут хорошее вино купить можно?

Гарри пожал плечами и пообещал погуглить. Что Луи придумал? Какой ужин? Зачем ему все это? Недостаточно наигрался?

Он потряс головой и зажмурился. Блядь, когда там уже в универ? Ему срочно нужно отвлечься.

***

Если бы не настойчивость отца, он бы и не пошёл никуда. Никогда не имел представления, как вести себя с бывшими на их территории, раньше-то таких сложностей не возникало. Да и бывших никаких не было.

В квартире слишком много всего случилось, и хорошего, и не очень. Не хотелось возвращаться, чтобы воспоминания, и без того яркие, совсем свели его с ума.

Там же все — заканчивая коридором и начиная кухней — про них с Луи. В кухне, где пил свой первый американский кофе, — начали, в коридоре закончили... А про то, что было в середине — в спальне, гостиной, душевой — лучше и вовсе забыть. И ведь вроде бы все потихоньку утихало, забывалось, затягивалось. А теперь вот — ужин.

И не пойти он не может. Разве что только свалит поскорее. Придумает, что у Буббы беда с желудком, и лучше пережить бурю на улице. И папа с Луи же поймут? Доказательств никто не потребует...

— Ты что, так и пойдёшь, в шортах? — отец вверх ногами возвышался над диваном, и Гарри сел, чтобы мир принял правильное положение.

— А что? Так и пойду.

— Как новое пальто, так мы покупаем, а как на ужин к приличному человеку, так в шортах...

Вообще-то отец был прав, конечно, но ему так не хотелось наряжаться для Луи. Просто из принципа, чтоб не подумал, что он для него старается. Хотелось прийти в чем-то самом дурацком, старом и простом, чтоб он понял, что не только ему пофиг, но все взаимно, — Гарри тоже на него плевать! Что вся эта возня осенью ничегошеньки не значила, что он тоже быстро справился и взял себя в руки, а пришёл вообще только ради папы и из врождённой вежливости.

Но спорить с отцом не хотелось. Как объяснишь ему свои принципы? Не говорить же, как все было! И он, пару раз показательно громко вздохнув, потащился переодеваться.

В спину долетело удовлетворённое хмыканье отца, и Гарри поморщился. На поводу у отца идти не хотелось, нужно срочно придумать компромисс.

***

Два коротких звонка, и Луи открыл дверь. Как ждал у порога.

— Добрый вечер, Дес, привет... э... реинкарнация Стива Джобса.

— И тебе не скучать, — прошипел, наклонившись к Луи так, чтобы отец не расслышал. Зря он так низко наклонился и вдохнул глубоко знакомый запах. Та же туалетная вода, что и была у него в Сан-Франциско... Месяц прошёл, не год даже. С чего бы Луи менять свой парфюм? — Папа попросил одеться прилично, я и постарался.

— Он вообще в шортах хотел идти, — вставил отец. — А потом вот вырядился. Подростки всегда делают все наперекор, натура у них такая.

Луи рассмеялся и кивнул.

Блин, они ведут себя так, словно Гарри тут и нет! Словно он неразумное дите! Он им не сильно мешает?

— Мой брат точно такой же, хоть и помладше будет. Родители с ума сходят от его выходок. Проходи, не стой в дверях.

Вспомнил, значит. Гарри прошёл и уселся на диван перед телевизором. Стол был накрыт по всем правилам, почему-то Луи всегда так сервировал, словно приём у королевы. Хотя откуда им в Штатах понимать, кто такая королева...

— У вас большая семья? — подхватил папа, усевшись в кресло. Луи остановился в арке, ведущей на кухню, и оперся на стену.

Гарри зевнул — светская беседа началась. Скууууучно. Он всем своим видом старался передать, что этот ужин — плохая идея.

— Да, большая, нас семеро. Младшим по пятнадцать. Приезжали ко мне вот на день Благодарения, пришлось их в отеле поселить, сюда бы они не влезли...

Гарри напрягся — день Благодарения и семья, серьёзно? И когда он успел того малолетку подцепить?

— Оу, — отец присвистнул, — большая компания! Наверное, вам не скучно всем вместе.

— Да, уж. Пожалуй, не скучно. Правда я отвык от них — уехал из дома сразу после школы и не возвращался дольше, чем на пару дней. А тут так вышло... Эрни решил идти после школы работать, а все настаивают на образовании. Особенно отчим, он немного... не по-американски старомоден в этом вопросе. И дошло до скандала. Они решили, что я повлияю, и приехали на праздники, — Луи замолчал и, нервно сглотнув, закусил губу — разоткровенничался. — Простите, я увлёкся. Пойдёмте к столу, все остынет, невкусно будет.

Сердце неожиданно налилось глухой тоской — так жаль Луи стало. Никто о нем не вспоминал, пока брат не начал выпендриваться. А тут даже прикатили всем семейством. Он не знал подробностей. Не знал никаких деталей, но ему хватило того, что раньше Луи ему говорил, чтобы все понять.

Это неправильно — жалеть Луи. Он же его предал и изменил с тем блондинчиком? И ухом не повёл, встретив его и Дэна в лифте. Стоял, улыбался этому своему малолетке, как ни в чем ни бывало. Но, как он не старался себя убедить, что такие, как Луи, недостойны жалости и сочувствия — оно им просто не нужно, обида за Томлинсона никуда не делась.

Гарри встал, потряс головой, словно бы это помогло упорядочить мысли заодно с чувствами, и, поднявшись, пошёл на кухню следом за отцом.

***

Ужин, вопреки его надеждам и ожиданиям, был вовсе не скучным.

Скорее даже наоборот, увлекательным и уютным, возможно, потому, что Луи постоянно пытался втянуть его в беседу и то и дело, ответив на вопрос папы, переводил разговор в нейтральное русло. И если бы Гарри спросили, он бы сказал, что из Томлинсона бы вышел отменный переговорщик. Болтовня, стейки, запечённая картошка, салаты и блюдо с сырами — под вино. Все было настолько изысканно, что Гарри так и подмывало спросить, какая из женщин в жизни Луи приложила к этому руку.

Не мог же он сам все это сделать, не мог он быть настолько идеальным?!

Гарри спохватился только через два часа. Буббу следовало выгулять ещё минут сорок назад — он специально не стал этого делать заранее, чтобы претворить план в жизнь, когда ужин станет невыносимым.

— Я... Буббу надо выгулять, — он поднялся из-за стола и сложил салфетку на стул. — Извините.

— Приходи с ним, — кивнул Луи, поднимаясь. — Что он один сидит там, я ему купил пару диетических вкусняшек. Раз уж он за фигурой следит.

Гарри только закатил глаза и вышел за дверь. Томлинсон уже почти отрастил крылья за спиной.

***

Он ему открывался с разных сторон. И за эти два ужина Гарри узнал его больше, чем за все время, что они были вместе. Томлинсон-то, оказывается, ведущий инженер, и это конкретное здание построено по его проекту. И планировки на всех этажах разные, нет совсем одинаковых квартир. И потому как этот проект имел успех при продаже и аренде, похожие строятся ещё в нескольких штатах. И эти стройки вёл тоже он. Именно поэтому Луи получил повышение и перестал работать под началом своего консервативного шефа.

Он рассказал все вскользь, не особо вдаваясь в детали, да и вряд ли бы они с отцом что-то поняли, но сам бы он никогда не узнал этого.

Они говорили с папой о бизнесе, о каких-то финансовых вложениях и биржевых торгах. Скучно, непонятно, но он все равно слушал. Речь и знания Луи удивляли. Он никогда бы не подумал, что Томлинсон вообще может поддержать беседу такого уровня. В общем-то, он мало думал об интеллекте Луи, все это время его интересовали совсем другие вещи. Томлинсон был на одном уровне с его отцом, да и младше всего лет на десять. Кстати, примерно на столько же, насколько он был старше Гарри.

И, накручивая поводок, — Буббу снова понесло к полной урне у дороги, — Гарри не мог сообразить, кто такой Луи Томлинсон. Настолько разительно отличался он от того недавнего молодого мужчины, с которым он трахался, как сумасшедший, на огромной кровати отеля. Как может ведущий инженер ходить по гей клубам и лезть в штаны к самому обычно подростку? Как может этот самый инженер играть в бильярд с малолеткой, ходить по ресторанам и кататься на экскурсии? И ведь казалось, что ему совсем не было скучно! Все эти игры и грязные разговорчики, подарки из секс-шопа и фетиш от женского белья... Как это сочетается с любящим братом и ответственным сотрудником?!

Он уже ничего не понимал. И, к неожиданному сожалению, вряд ли когда-то поймёт.

Шмыгнув носом, он подхватил собаку на руки и потащился к дому. Бубба счастливо вертел головой, рассматривая проезжающие машины. Наверняка ему просто нравилось сидеть повыше, а то ноги и колеса, которые он рассматривал постоянно на прогулках, очевидно, осточертели бедняге. А тут мало того, что не нужно шевелить лапами, так ещё и обзор какой! Его придётся вернуть уже второго числа. Быстро время пролетело, он даже и не заметил. Жаль будет с ним расставаться, но он надеялся, что это ненадолго — поговорит с директором приюта и уговорит отдать ему собачку. Папа сказал, что с деньгами проблем не будет, нужно только в банке справку взять, и все. Бубба очаровал и его за две минуты.

— Пойдёшь к Луи, толстячок? — спросил Гарри, выпуская собаку из лифта. — Он для тебя приготовил сюрприз.

Бубба радостно хрюкнул и открыл пасть — теперь казалось, что он широко улыбается в ожидании чего-то вкусненького.

— Идём, подлиза, — Гарри закинул куртку в квартиру и, одернув чёрную водолазку, пошёл к соседней двери. Бубба тут же, зацокав коготками, засеменил следом.

***

Когда Гарри разлепил глаза, в комнате царил полумрак. Когда это он уснуть успел? Ведь только хотел поудобнее устроиться на диване, подложил под затылок подушку, и Бубба ткнулся под бок...

— Я даже не знаю, как ему это сказать, — отец говорил негромко, и слова почему-то слышались приглушённо, как сквозь вату. Он хотел спросить, что происходит, и что сказать и кому, но тяжесть на груди не давала полноценно вдохнуть. — Мы так давно вместе с ней, но не мог... Я все думал, что предам его. С матерью его никак не выходило поладить, сбежала, сука, ни разу не позвонила ему.

Он замер, прекратив дышать, Бубба заворочался и убрал голову с его груди. Но дышать не стало легче. Вот оно как было с матерью, оказывается! Отец ему совсем другую версию рассказывал. Зачем?..

— А тут... Мы с ней уже лет пять вместе, но никак не мог решиться познакомить даже. Виделись, как получалось, ссорились, расходились. Как Гарри подрос, легче стало, у него свои девочки, друзья, у меня своя жизнь началась. Сейчас-то с Лиз мы вместе живём, но... Гарри летом приехать должен, я не хотел говорить по телефону, думал увижу — все расскажу! А язык никак не повернётся. Я таким трусом никогда не был, Луи. Никогда.

— Я думаю, — послышался щелчок зажигалки, и Луи продолжил: — Он взрослый человек. Не без... Скажем, ещё не совсем повзрослел, но..., но он поймёт, я уверен. Даже если наговорит глупостей, — с чего это Томлинсон так его характеризует?! Много о себе возомнил, ебаный психолог! — Он парень горячий. Но не нужно от него ничего скрывать, он... Не нужно.

— Ты так хорошо его знаешь? С такой уверенностью говоришь.

— Да, мы много общали-емся, поправил сам себя Томлинсон, — он хороший парень. Одному тут страшно, особенно первое время...

— Может быть, ты и прав... Может быть. Завтра самолёт, а я все никак не решусь... Неделя пролетела зря.

Внутри все покрылось липким и холодным, словно вместо вкусного ужина, десерта и какао с пенкой — кто вообще варит какао в двадцать первом веке? — он проглотил каракатицу. До того дико было все то, что он услышал. Отец доверял Луи свои секреты, личные переживания, а ему ни словом не обмолвился. Столько лет вранья?! Стало полегче, когда он вырос и своя жизнь появилась?! Да он и не просил ничего, катился бы к своей Лиз, и жил бы как хотел! А так — неделя пролетела зря.

Гарри тихо выдохнул. Хотелось вскочить и заорать — что он все слышал, что им не повезло, и он уже проснулся, но сил не было. Охватившее отчаянье пригвоздило к этому мягкому дивану, годному только на то, чтобы валяться холодными вечерами, обнимать толстого пса и дремать под сериалы.

— Да ладно, Дес, вы неплохо провели время, он наверняка скучал.

— И я скучал. Конечно. И город ваш смотрел, Гарри показывал. Я редко провожу бесцельно время в Лондоне — только по делам. Даже не знаю, так же и у нас... эти не стыдятся ничего...

— Эти?..

— Ну пидорасы, кто ж ещё! Уже совсем стыд потеряли. На Таймс сквер обжимаются. Днём-то!

В голосе отца звучало неприкрытое отвращение. К таким, как Луи. К таким, как он сам.

— Я думаю, — мягко и плавно начал Луи, — в двадцать первом веке люди сами решают, с кем быть и чего стесняться. Здесь, — он выделил это слово, — гомофобия неприемлема.

— Все равно, я не понимаю — зачем? Им что, женщин не хватает?!

— Может быть, — скрипнул стул, похоже, Луи поднялся. — Лёд? Содовую?

— Лёд. Ненавижу Колу. А Гарри хлещет, как в него она влезает?

Луи негромко рассмеялся, хлопнул дверцей холодильника, звякнул льдом. А Гарри так и лежал на диване, оттягивая неожиданно ставший тугим ворот чёрной водолазки, Бубба все так же сладко спал, похрюкивая ему на ухо.

Что, блядь, происходит?! Женщина у отца?! И столько лет уже? Как он мог... Столько врал!

И где-то отголоском звучала привычная мысль — он не поймёт. Он не примет. Он не примет сына пидораса.

Гарри откинулся на подушку и зажмурился, стараясь не заорать от кипящей и раздирающей боли.