Sex, Coke and Indie Rock

Глава двадцать четвёртая

  Аэропорт был забит людьми. Казалось, что праздники обходят стороной залы прилёта и регистрационные стойки. Здесь, и правда, наверное, нет никаких временных рамок кроме тех, что постоянно светятся на громадине черного табло.

Гарри нахохлившись стоял и смотрел в стеклянную стену, которую по недоразумению называют окном. За прозрачной стеной медленно и лениво начинали разбег остроносые птицы-самолеты. Разгоняясь все быстрее по чёрной полосе, они взмывали высоко-высоко и через несколько минут скрывались за горизонтом. Самолеты развозили своих пассажиров туда, где их что-то ждёт. Где их кто-то ждёт.

Ему не нужен самолет. Больше, наверное, никогда не понадобится. Некуда ему больше лететь.

Он сказал отцу за минуту до объявления окончания посадки, чтоб он не... Зря он ожидал, что отец будет орать, замахнётся для удара, процедит какую-то гадкую фразу сквозь зубы. А он только переспросил: «В каком смысле, гей?!» и, может, не стоило громко выплевывать в лицо: «В том смысле, что ебусь в задницу!».

Может, и не стоило.

Наверное, это было дурацким ответом на его: «у меня есть для тебя новость, сынок», — «у меня папа тоже — новость». Знал он эту новость. И знал, что новость вовсе не такая и новая. А лет ей уже примерно пять. Отец его предал и предавал так долго, оправдываясь работой, отмазываясь деньгами, даря свободу. Тогда это радовало, но сейчас, когда он знал правду... Он чувствовал себя совсем брошенным и потерянным. Обманутым.

Самолёт отца улетел уже минут двадцать назад и даже огни в быстро темнеющем небе не проглядывалось. А он все так же маялся у огромной витрины, за которой продают свободу.

Хотел бы он быть кому-то да нужным. Друзья в Англии обзавелись новыми приятелями и подружками и писали все реже. А он тут толком не обзавёлся никакими новыми. Луи его предал, поиграл да променял. Меган легко убежала к Рону и приняла сторону Дэна. Папа... А папа просто врал, доверяя случайному человеку — Луи — больше, чем родному сыну. И если бы не Бубба, то он совсем не нужен был бы никому в этой стране.

Бубба... Гарри зажмурившись прижался к стеклу, чувствуя лбом безразличный холод. Буббу предал он своим никому не нужным каминаутом. Ему придётся вернуться в жуткую клетку в приюте и... Сердце забилось словно укуренный барабанщик отбивал на нем безумную мелодию шамана. Алана сказала, что его... Даже мысленно произнести это слово он не смог. Гарри резко развернулся, впиваясь в лямку рюкзака выбежал, толкаясь, из здания. Полупустой рюкзак больно колотил по спине и Гарри, надев вторую лямку, побежал в сторону остановки.

Отец сказал, что он больше ему не сын. И теперь он уже никого не спасёт из славного приюта на окраине Бруклина.

У них с Буббой оставалось каких-то три дня до конца.