В легких раскалывается, сужается и сдавливается воздух, лейкоциты и эритроциты превращаются в мелкий порошок осколков, осадком вонзающийся в слизистую. Чимин кашляет сдавленно и сипло, задыхаясь спазмом, но не может остановиться, выплюнув скопившуюся в горле кровь. Ногти скребут по полу, загоняя под кожу занозы и специи, все тело напрягается, сокращая диафрагму, в попытке прервать приступ - не выходит. Начинает казаться, что вместо капель крови из горла вылетит кусок легкого. Чонгук перестарался с ударами в живот и между ребер, стараясь не сломать кости и не оставить следов побоев на лице. Он ранит изнутри, разрывая вены и омывая чиминовы внутренности бордовой жидкостью, густой, словно морс, таким образом, не выставляя напоказ нанесенные увечья, умело скрывая совершенное от чужих глаз. Чонгук любит издеваться так же, как всем известные вышибалы класса, но, в отличие от них, он все еще скрытная темная лошадка, умалчивающая напрямую о садистских наклонностях. Мазохист из Чонгука никакой, но вот причинять боль другим - высшая сладость, а Чимин - легкодоступное горчащее искушение. Сам подставляет щеки для ударов.
Через какое-то время кашель унимается, остаются только сиплые, свистящие долгие вдохи. Чимин обтирает коленями остатки уже холодного бульона, поднимаясь на дрожащие ноги: в глазах темнеет, начинает тошнить. Приходится осесть обратно в разбрызганные лужи и попытаться оттереть лицо от засохшей корки слюны и крови. Перепачканные ладони мало помогают, поэтому задействуется ледяная от еще невысохшей воды рубашка, которую пару часов назад прикладывал к горячему лбу Чонгука. Чонгука, у которого в привычном рационе нет таких общеизвестных слов, как «спасибо» и «пожалуйста». Он не знает, что такое благодарность, ни разу не встречался с искренней помощью и боится жалости как огня, поэтому и реагирует колюче. Бежит от непонятного, потому что привык, что знает все ответы.
Чимин потихоньку тонет в собственной приготовленной лапше, комнатной пыли и смятых листах учебников. Последние рыжие лучи вырезают ультрафиолетовым лазером дыры в сетчатке, на краю зрачков мелькает блик солнечного зайчика и тут же потухает, как и чиминова гордость. Последние остатки рассыпаются хлопьями пролитых слез. Хочется, чтобы кто-то пришел и спас. Но Чимин растерял всех, кто мог бы. Или никогда не имел...
Телефонный звонок инородным звуком проносится в пространстве. Совершенно внезапно обнаруживается потеря, примерно как второй, порванный в районе большого пальца, носок, неожиданно задетый ногой под кроватью. Не искал, но нашел.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Наперегонки.
Фанфикшн- Давай сыграем в любовь? Проигрывает тот, кто первый влюбится. - Ты проиграешь.
