Наперегонки.

14. на двоих

«Привет. Это я. Ты еще помнишь меня? Знаешь, того парня, который помогал тебе с английским…»

«Привет, ты как? Всего лишь хотел напомнить о своем существовании. Мы вроде как трахались, мда».

«Привет?.. Слышал, ты куда-то уехал на зимние каникулы, там нет сети? Надеюсь, ты хорошо проводишь время».

«Еще раз привет. Ты читаешь мои сообщения? Странно, но я все еще надеюсь на ответ».

«Чонгук, привет. Это Чимин…»

   Наборы букв меняют интонацию и настроение, складываясь в ежедневные приветливые сообщения. В очередной раз, отбросив телефон в сторону, Чимин уже не ждет ответа, пишет на автомате, просто чтобы поделиться рутиной, возможно, скрасить ее Чонгуку, находящемуся где-то далеко, в горной недосягаемости, не беспокоящемуся о том, что у Чимина недостаток внимания и дрожащие от отсутствия дозы руки. В социальных сетях везде числится жизнерадостный статус «на отдыхе» с прикрепленной фигуркой лыжника. Горнолыжный курорт и кристальный воздух, у Чонгука, и правда, выпал снег.

   А еще завтра новый год, но в Сеуле все еще не наблюдалось даже маленьких сугробов, только заморозки и утренние неловкие падения на льду спросонья. Нарядная пушистая елка празднично светится в центре их семейной столовой, приветливо склоняя ветви перед посетителями и вонзая Чимину в сухую кожу на руках иголки. Он в очередной раз болезненно морщится, стряхивая колючки с волос, поливать дерево, не поранившись, из-за рассеянности очень трудно. Поло звенят хрупкие игрушки, отстукивая рождественскую мелодию, а Чимин поджимает колени к груди, обреченно роняя играющий в молчанку телефон. В этом году он не получит даже придурковатое поздравление от Тэхена в полночь, разве что уснет на подушке, начиненной углем, вместо перьев. Одиночество станет его наказанием.

   Мандарины, пусть и сладкие, все еще обжигают кислотой потрескавшиеся губы, рваное дыхание и тоскливая пленка воспоминаний: шутливые новогодние тосты и обещания провести вместе всю жизнь, звонкий смех Тэхена и счастливые лица родителей – все сменилось серой биомассой притворства. Чимин неторопливо перекатывает на языке штангу, обсасывая цитрусовый сок, интересно, с кем проведет эту ночь Чонгук. За окном завывает ветер, а настроение – совсем не праздничное. Рождество прошло мимо Чимина. Забегавшись между посетителями от столика к столику с дурацким колпаком на голове и оленьими бубенчиками, он забыл, что такое верить в декабрьское чудо. В динамиках совсем тихо, будто шепча, проигрывает «Last Christmas», напоминая, что чиминово Рождество давно подошло к концу, а сердце осталось где-то там, в прошлом.