Телефон Бэкхёна молчал уже неделю. Друзья в один момент растворились и совсем забыли о нём. Но Бэкхён был хорошим другом, поэтому ежедневно делал обзвон, даже если никто не поднимал, и писал сообщения со словами: «Я ещё жив, не дождётесь!» и «Скоро от Бэкки останутся рожки да ножки». Привыкших к подобным заявлениям друзей это ничуть не трогало. Общительный от природы парень особо не тосковал, понимая, что у всех есть свои дела, и с головой уходил в работу. Интервью, репортажи, статьи — приставучий и любопытный он мог докопаться до любой информации. На работе шутили, что если кто и доберётся до тайного общества масонов и подземной стоянки инопланетян, так это Бён Бэкхён.
— Вы уверены, что вам нечего скрывать? Вы кажетесь мне неуверенным и растерянным, — заявлял он оппоненту и наступал, — облегчите душу, уверяю, станет легче. Так что там с сокрытием налогов и взятками? Вы построили домик для бабушки в деревне? А за чей счёт вилла в Швейцарии? Вам не кажется, что можно было немного поделиться награбленным с нищими слоями населения? Вас бы прозвали Робин Гудом. Вас не прельщает подобная перспектива?
После того, как его пару раз избили в подворотне и «культурно попросили» больше не лезть не в своё дело, редактор перевёл Бёна на колонку светских событий и настоятельно просил не дежурить под окнами айдолок всю ночь, чтобы застукать их с каким-нибудь политиком, для этого существуют специально обученные люди. Бэкхёну надлежало посещать различные мероприятия, благотворительные вечера, а после со страниц журнала рассказывать о том, что кто-то слишком стар для такого открытого платья, а у кого-то были фальшивые бриллианты в ушах. Короче говоря, талант Бэкхёна уходил в землю.
Он уже час сидел в кафе и пялился на одну единственную строчку на экране, которую смог выдавить из себя. Обычно наличие снующих людей его вдохновляло, и статьи рождались быстро, но в этот раз вдохновение грациозно продемонстрировало комбинацию из трёх пальцев и упорхнуло в туман.
Бэкхён страдал. А позвонить было некому. Страдать в одиночестве он не умел и поэтому в общем чате, щедро приправив умирающими смайликами, написал: «Всё. Это конец» и улёгся на вытянутую на столе руку.
Спустя минуту телефон ожил:
Мини-хён: «Надеюсь, окончательный».
Чондэ-пьянь: «Ты всегда только обещаешь».
Лу-мячом-отбитый: «Неужели я дожил!».
Каланч-Ёль: «Может, горе у человека?»
Еда-Су: «Горе от неуёмного ума».
Хун-большой: «Ум у Бэка? Мы точно говорим про того самого Бэка?!»
Хён-деньги: «У тебя деньги закончились?»
Пекинский-хён: «Тебя опять побили???»
Каланч-Ёль: «Опять вдохновение покинуло? Бедняга».
Стриптизёр: «Надо работать независимо от вдохновения».
Китайская-овечка: «Ты, Кай, можешь танцевать на автомате, а для создания шедевра нужно вдохновение».
Большой-молчаливый-брат: «Тао здесь. Что надо?»
Читая переписку, Бэкхён так расчувствовался, что даже носом зашмыгал, смаргивая предательские слёзы.
«Я ж так вас люблю!!!» — и десять слезливых смайлов.
Каланч-Ёль: «Сказал же, что у него кризис. Отвлекись и отдохни».
Китайская-овечка: «Сходи в кино».
Еда-Су: «Поешь».
Хён-деньги: «Я скинул тебе на карту немного деньжат на отдых».
Мини-хён: «И не сиди целый день в кафе».
Бэкхён вздрогнул и обернулся. Минсок жил в другой стороне и вообще никогда не появлялся в этом районе, а значит, и видеть его сейчас не мог. Просто ребята знали его слишком хорошо.
Китайская-овечка: «Послушай музыку. Это всегда помогает».
Лу-мячом-отбитый: «Приходи на стадион, погоняем».
Пекинский-хён: «И прекрати названивать. Я работаю!»
На последних словах Бэкхён собрался обидеться, но подумал, что хён в чём-то прав. Покрутив пустой стакан из-под кофе, Бэк дал себе ещё один шанс — если после второго стакана кофе зараза-вдохновение не вернётся, он последует предыдущим советам.
Неработающие наушники, как правило, создавали иллюзию полного погружения в свои мысли. Но при этом Бэкхён прекрасно слышал всё вокруг. Например, за столиком справа пара решала, какого цвета будут шторы в их спальне, слева женщина среднего возраста грозила сыну по телефону, что выгонит его из дома, если он не поступит в университет. А напротив Бэкхёна пристроилась девичья компания, которая решила, что ближайший к ним парень в наушниках и ничего не слышит, и поэтому можно в голос обсудить мужчин.
— Мне нравится бармен, — с придыханием сказала одна из них. — Только посмотрите на эти руки. Как представлю, что он меня обнимает... Прям мурашки.
Бэкхён непроизвольно покосился на лысого громилу-бармена и тоже почувствовал мурашки по коже. Такие объятия его хрупкое тело вряд ли переживёт.
— Как по мне, слишком брутальный, — отозвалась вторая. — Вон тот, интеллигентный такой в костюмчике, у окна, мне подойдёт. Видно, что слов на ветер не бросает, делает деньги и, судя по чистым ботинкам, очень аккуратный.
Бэкхён поджал ноги в потрепанных кроссовках и нахмурил брови, силясь выдавить из себя хоть словечко по поводу вчерашней выставки в картинной галерее.
— А мне нравится официантик, — хищно облизнулась третья девушка, взглядом провожая филейную часть молоденького официанта.
— Да он, небось, только школу окончил, — захихикали подруги.
— У таких энергии больше и запросы поменьше, — та пожала плечами.
— А тебе, Суён, кто приглянулся?
Во время этой паузы Бэкхён успел насчитать ещё пять потенциальных кандидатур в зале.
— А мне нравится вот этот парень, в наушниках, — ответила девушка, и Бэкхён исподтишка просканировал зал на наличие парня в наушниках. Но таких не было.
— Брутальные и сильные нужны девушкам слабым, чтобы самоутвердиться за счёт мужчины, — голос девушки бархатный, низкий, не такой высокий и писклявый, как у подруг. — Или чтобы оправдать женскую слабость и переложить ответственность за свою жизнь на могучие мужские плечи. А я достаточно уверена в себе, чтобы не искать защиту, а выбирать самодостаточного партнёра.
— Думаешь, этот милашка — самодостаточный партнёр? — поддела её подруга.
— Ни силой, ни умом, ни деньгами он не козыряет, — ответила та.
— Может, у него ничего из этого нет? — не унимались язвы.
— Может, для него это просто не главное. Он сосредоточен на работе, пишет что-то, нервничает. Мне даже любопытно, что это за фраза такая, которая не даёт ему покоя.
До Бэкхёна доходило медленно, как до очень длинношеего жирафа.
— Впервые слышу, чтобы Суён так много говорила о каком-то парне. Может, познакомишься? — смешливо подбивали подруги. — Вдруг больше не встретишь такого, который всем твоим требованиям длинной в сто пунктов отвечает?
— В моём списке девятнадцать пунктов, а не сто.
— Если познакомишься, я за всё заплачу, — сказала та, что выбрала ранее бармена.
— Тогда я, пожалуй, закажу что-нибудь подороже для начала.
В голове Бэкхёна короткие, но яркие мысли сталкивались и взрывали по типу бракованного фейерверка: «Конечно, это не я. С чего бы это быть мне? Не обо мне же речь. Успокойся, Бэкхён. Чего как маленький? Даже если и ты. Впервые, что ли, комплимент сделали? Да была такое! Пару раз. В детстве. Сосредоточься на статье. Статья. О чём я вообще пишу?»
Стул напротив шаркнул по полу, и у Бэкхёна от волнения взмокли ладони.
— Я не помешаю? — поинтересовался тот самый томный женский голос, и парню всё-таки пришлось поднять голову.
Перед ним сидела девушка с высветленным каре. В ней не было и тени смущения, в то время как Бэкхён нервно подрагивал ногой под стулом и силился вспомнить хоть один достойный ответ. К нему, на самом деле, ещё ни разу не подходили знакомиться девушки на улице.
Блондинка потянулась к лицу Бэка, и он испуганно отшатнулся, но она успела перехватить наушник и вытащить его из уха.
— Так будет гораздо проще разговаривать, — спокойно объяснила она. — Меня зовут Суён. А тебя?
— Бён. Бён Бэкхён, — выдавил он из себя и криво улыбнулся, извиняясь за такое мало распространённое имя.
— Что ты пишешь, Бён Бэкхён?
— Я? — не сразу опомнился. — Статью.
— Ты журналист?
— Вроде да, пока ещё.
— Довольно неопределённо.
— В этом мире нет ничего определённого, — пожал плечами Бэкхён, вспоминая бурные деньки своей репортёрской жизни. — Вдруг мне завтра кирпич на голову упадёт?
— Жаль твою голову. Она мне нравится.
А вот Бэкхён свою голову согласен обменять хоть на арбуз, потому что в арбузе хоть косточки есть, в отличие от совершенно пустой башки Бёна в тот момент.
— Эта она только на первый взгляд милая, — пролепетал он.
— Кто?
— Голова моя. Это только кажется, что она милая, — затараторил он, преувеличенно улыбаясь. — На самом деле там такой бардак! Ох, не советую туда соваться, не советую!
Девушка чуть склонила голову и, внимательно глядя в глаза Бэкхёну, произнесла:
— Ты забавный, — и при этом ни намёка на улыбку.
Обычно это Бэкхён знакомится с девушками, флиртует, строит глазки, шутит напропалую и всегда знает, какой будет результат. А эта ситуация сбивала с толку.
«Она ведь не всерьёз?»
Бэкхён лёг грудью на стол и доверительно прошептал:
— Вас подруги заставили. Давайте я сделаю вид, что в восторге от всего этого. Или могу оплатить ваш обед в качестве компенсации. Вы не думайте, деньги у меня есть. Это я с виду как бедный студент.
Девушка ничуть не смутилась, а тоже подалась вперёд и поинтересовалась шёпотом:
— А мы не можем пообщаться на самом деле? Вы мне расскажете о том, что пишете, а я отправлю подруг домой.
Шестерёнки в голове Бэкхёна заработали с удвоенной силой.
— Нельзя, — выдавил он.
— Почему? — так же шёпотом спросила девушка. — Я чисто внешне отталкиваю вас? У вас есть определённые предпочтения? Возможно, вы готовитесь к свадьбе или относитесь к людям другой ориентации? — причём в голосе искренняя заинтересованность.
— Что?! Я?! — дёрнулся Бэкхён. — Я нормальный! А вы красивая! — он замер, осознавая, что сказал это слишком громко, и все посетители кафе с любопытством ждали продолжения.
— А мне пора! — хлопнул крышкой ноутбука. — Вспомнил про неотложные дела! У нас, журналистов, такой напряжённый график! — кое-как запихал свои бумажки в рюкзак. — Сегодня здесь, завтра там! А послезавтра могут и на передовую отправить! — вскочил со стула. — Вряд ли ещё увидимся, — усиленно закивал. — Всего вам хорошего! И подругам привет! — и вылетел из кафе.
