Диссонанс. Орхидея на лезвии катаны.

Глава 26

Дима

К этому невозможно подготовиться. К этому невозможно привыкнуть.

Еще несколько часов назад ты сжимал в кулаке чужой мир, подчиняя своим желаниям, ритму своего сердцебиения, прерывистой диаграмме собственного дыхания, чередующимся нажимам и поглаживаниям поверх самой сути сознания, которым обладал в этот раз окончательно и без остатка. Так было понятнее и проще: бежать от себя, подменять обычные понятия иллюзией абсолютного превосходства, не дав времени осознать, не оставив шанса на передышку; продавить до пограничной черты во имя окончательного утверждения собственной власти. Упоительный восторг победителя, когда чужая воля тает на кончиках твоих пальцев с последним надрывным стоном ее обладательницы, разливается искрами сладкой эйфории по всему телу, проникая в сознание. Даже когда чувство вины за то, что ты, по сути, ломаешь жизнь дорогого тебе человека, недрогнувшей рукой пытается запустить свои отравленные щупальца в эпицентр танцующего эго, ты готов к этой атаке. Ты можешь отступить от собственной линии поведения несколько шагов, чтобы убедить человека, которого собственными руками опустил к своим ногам в том, что это правильно и закономерно, для пущей убедительности вложив через ядовитый поцелуй в сознание мысль, что так вы решили сообща. В данный момент ты не думаешь о том, что это билет в один конец. Куда исчезнет эйфория абсолютного обладания, когда ты однажды поймешь, что в вашей закрытой от посторонних глаз абсолютно черной и безжизненной вселенной погасли последние отблески звезд, ее беспробудный мрак затянул глаза светонепроницаемой повязкой ледяного остывающего презрения на осколках обреченности?

Только что ты держал ее в руках в двух шагах от счастья. Где ты ошибся? Поверил в то, что она не вырвется из твоих тисков безумной одержимости? Или ты не учел главного: человек, которому больше нечего терять, пойдет на любые безумные шаги. И вряд ли ты осознаешь, что все могло закончиться гораздо хуже для тебя. Жертва была куда более милосердна к своему палачу изначально.

Она никогда не была моей. Моя любимая женщина не играла в эту игру с надеждой на лучшее, день изо дня она спасала свой собственный рай, положив свою волю к моим ногам исключительно ради того, чтобы просто выжить и не сорваться. И сейчас ее поступок не был ударом в спину. Она всегда была гораздо добрее ко мне, чем я того заслуживал. При очень большом желании она могла пронзить мое сердце направленным ударом без возможности подняться. Она всегда была слишком рассудительна для столь низких поступков даже во имя собственного спасения.