Ты сладкий, Хён.

9

Чимин проснулся от того, что солнечные лучи настойчиво били в его закрытые веки. Проведя рукой по спутавшимся волосам, он, наконец, открыл глаза. Подушка пахла Юнги. Младший вспомнил все, что происходило вчера. И краску для волос, которая стала таким нелепым решением, и Гарри Поттера, и долгие, горячие, тягучие поцелуи.

      Посмотрев в черный экран телефона Чимин заметил, что вся шея и ключицы покрыты большими засосами. Закрывая лицо подушкой и улыбаясь во все тридцать два, Чимин с громким визгом снова упал на кровать, изо всех сил сжимая и без того маленькие кулачки.

       — Как я должен себя с ним вести? — вслух проговорил Чимин, пытаясь найти хоть какую-то нормальную футболку. — Эта понравится хену или я должен найти что-то другое?

      Наконец найдя подходящее, относительно чистое белье, Чимин тихо стал спускаться по лестнице. Внизу, с самой кухни было слышно, как кто-то шумел чашками и открывал банку из-под кофе. В их доме только два человека пьют этот напиток, и один из них — Чимин. Только сейчас парень понял, насколько странно (страшно) ему туда спускаться. Юнги был человеком, который мог заставить тебя сворачиваться от боли, потом буквально кричать от наслаждения, и снова сворачиваться от боли. Чертов Мин-непредсказуем-Юнги.

      В момент своих раздумий Чимин услышал, как к лестнице кто–то подходит.

      «Нет, я конечно не боюсь никого, но спущусь попозже».

      — О, сынок, ты только проснулся? Пошли кушать, все уже внизу, даже Юнги вышел, — очень кстати появилась на лестнице мама Чимина.

      — Я не особо хо… — но договорить ему не дали.

      — Ну давай же, давай, мы так давно не садились вместе, а это наш шанс на сближение, — не успокаивалась женщина, и Чимину, наконец, пришлось сдаться.

      В конце стола сидел отец Юнги, а рядом с ним устроилась его вечно громкая жена.

      — Давай, сынок, садись рядом с Юнги, я сейчас принесу тебе кофе, — щебетала мама.

       — Д-да, хорошо, — прошептал Пак.

      Быть далеко от Юнги было практически пыткой. Быть рядом с ним — ничем не лучше. Юнги, такой красивый, чертовски самодовольный, грубый и самоуверенный, всегда вел левой бровью и заставлял смущаться, еще больше сутулиться, и вообще быть самым неуклюжим человеком на всей планете. Немного прикусывая нижнюю губу, старший смотрел так, что непонятно было — то ли он осуждал, то ли оценивал, то ли это было то, о чем Чимин вообще не подозревал. Хренов хен.