Десять писем для А.Л.

Письмо 5

"Привет. А у меня все хорошо, ты знаешь... Хотя откуда тебе об этом знать, ты ведь не появляешься в институте, пропадая у Магнуса Бейна.
Иногда ты приходишь, но мы с тобой не пересекаемся. Иной раз, мне кажется, что ты специально приходишь в то время, когда у меня тренировка... С Джейсом.
Неужели тебе настолько больно видеть его рядом со мной? Я как-то писала тебе, что от одного человека можно вылечиться только другим. Как Магнус? Помогает?
Некоторое время назад мне показалось, что все закончилось, что я забыла тебя, что справилась. Ты не поверишь, но я чувствовала себя настолько свободной и окрыленной, что и правда готова была взлететь. Как будто огромный якорь с выгравированным именем "Александр" перестал меня держать.

О, Ангел, это было непередаваемое чувство. Знаешь, как больной, который долго мучился, которому говорили, что его недуг смертелен, вдруг проснулся здоровым.
Это так волшебно понимать, что моя интоксикация тобой прошла, и ты больше не отравляешь мой организм.
Какое блаженство, идя по коридорам института не чувствовать твой запах, не видеть твоих глаз, не касаться твоей кожи. Ты, как ночной кошмар, который рассеялся с появлением солнца по имени Джейс.
Мне так казалось до тех пор, пока субботним вечером ты не появился на пороге моей комнаты. От тебя пахло сумерками и дождем. Ты сказал, что Магнус нашел способ вызвать демона памяти, и мы должны идти.

Я думала, что я освободилась, но нет, якорь остался на месте, просто цепь стала длиннее.

Принцип любой смертельной болезни, что после ремиссии всегда наступает рецидив. И с каждым разом хуже. Острее, больнее, опасней.
Когда мы встали по краям пентаграммы, ты взял меня за руку. Клянусь, укус демона был бы приятней в сто раз. Потому что невыносимо больно знать, что твое прикосновение - это всего лишь прикосновение и ничего больше. Никаких подтекстов.
Вызванный демон сказал, что мы должны отдать ему самое любимое воспоминание.
Думаю, не надо говорить, каким воспоминанием поживился демон у меня? Я с радостью отдала бы всю память о тебе, до последней капли. Лишь бы больше не сгорать заживо в собственных мечтах и мыслях...
А что он забрал у тебя?

С того момента, как мы виделись в последний раз, прошло четыреста девяносто три часа. Последние двадцать я сижу в своей комнате, запершись от всего мира, сославшись на то, что мне нужно побыть одной. А мне нужно побыть с тобой. Пусть хотя бы так, рисуя твои глаза и губы на куске холста, или записывая свои слова, адресованные тебе в это письмо. 
Говорят, что если хочешь что-то сказать человеку, то надо написать ему письмо и сжечь. Наверное, когда-то я так и сделаю. Я сожгу к чертям эти письма и забуду все, как страшный сон...

А пока, пока что мой диагноз - "тебянехватание", "тебярисование", "тебеписание"...
Ты стал мне сниться чаще. Это выбивает меня из колеи. Джейс…Не хочу о Джейсе, но каждый раз, когда я смотрю ему в глаза, когда целую его, когда касаюсь, я пытаюсь увидеть тебя.
Ты как-то сказал мне, что сердца парабатаев бьются, как одно… Сказать тебе, сколько часов я провела, слушая его сердцебиение с закрытыми глазами?
Я совсем запуталась, не знаю, что мне делать. Отчаянье меня поглотило, и руки опустились, я слабая и не могу больше бороться с собственной душой, каждый день доказывая себе, что ты в ней, как инородное тело, как опухоль, которую надо вырвать раз и навсегда. Я так устала тебя любить… Но так хочу.
Честное слово, когда-нибудь я напьюсь и расскажу тебе все, и ты офигеешь, честное слово, ты офигеешь…
Ты скажешь, что я глупая примитивная девочка, которая вбила себе в голову эту любовь, и будешь прав. Да, я такая.
Говорят, что нельзя любить двоих одновременно.
Я очень люблю Джейса, честное слово, и если бы я могла разорвать свое сердце пополам, то непременно сделала бы это. Но, есть одно «но» …
Если бы мне предоставили выбор, я бы выбрала тебя. Я всегда тебя выбирала. Если бы я могла разорвать свое сердце напополам, то твоя половина была бы большей.
Боже, как это погано довольствоваться Джейсом, мечтая о тебе. Низко и мерзко по отношению к нему, я каждый день хочу сказать ему правду и каждый день молчу, ведь он возненавидит меня. И будет иметь на это право, потому что я сама себя ненавижу, но, если это случиться, я останусь совсем одна.
И вот тогда наступит конец…
И да, я говорила, что у меня все хорошо… Я соврала.»

Алек закрыл глаза и вспомнил тот вечер, когда зашел за Клэри, чтобы отвести ее к Магнусу, она сидела на кровати и что-то писала, возможно даже письмо…
- Если бы я только знал…
Алек перечитал текст несколько раз. Он водил пальцем по строчкам и кожей чувствовал отчаянье и боль, которыми была пропитана бумага. В некоторых местах виднелись разводы, которые свидетельствовали о том, что девушка плакала.
С каждым письмом ему становилось все труднее дышать, потому что к горлу подкатывал ком, а грудь сдавливало от нехватки воздуха.  Алеку казалось, что сейчас он чувствует все, что чувствовала Клэри, и он не понимал, как ее душу просто не разорвало…
В коробке оставалась ровно половина. Алек понимал, что дальше будет только хуже, но тем не менее, он взял шестое письмо.