Другой шанс

2

Главное, чтобы выдержало сердце, не разлетелось на куски от сладкой горечи и от горького счастья – вот о чем думал Эрик, пока они ехали.
Каково это будет – жить теперь с ней совсем рядом, каждое утро видеть ее лицо, слышать ее голос? Когда-то он не мог себе этого позволить и в мечтах. Как с ней себя вести, что говорить?
Кристина почти всю дорогу молчала, а потом и вовсе задремала. Он разбудил ее, лишь когда они прибыли на место. Осторожно коснулся руки, девушка открыла глаза, все таким же пустым взглядом посмотрела перед собою.
Он помог ей вылезти из экипажа, довел до перил, оставил Кристину на улице, а сам поднялся в дом – отнести вещи.
Когда вышел, от неожиданности захлопал ресницами. Кристина была не одна, рядом с ней стояла какая-то женщина.
- А вот и хозяин, - зычно крикнула она, подняв глаза на оторопевшего Призрака. – Будем знакомы. Я Мари Жувен, ваша соседка. – Она махнула пухлой рукой куда-то вдаль.
Эрик спустила по ступенькам, коротко кивнув непрошеной гостье.
- Я слыхала, вы брат Антуанетты Жири?
- Да, именно.
- Да, Антуанетта тут почти не бывала после того, как умер Эжен. Однако я не знала, что у нее есть брат. Так значит, она отдала дом вам?
- Да, – буркнул Эрик, покосившись на Кристину. Та стояла неподвижно и улыбалась, общество Мари Жувен, кажется, ее ничуть не отягощало (в отличие от Эрика, который по капле начал терять терпение).
- Ах, гляжу, вы не один, а с женой. Какая она у вас красавица! Если бы я знала, что вы приедете сегодня, я спекла бы вам пирог...
Для собственного спокойствия мадам Жири придумала для своих воспитанников невероятную историю: он – ее младший брат, Эрик Дюпре (девичья фамилия Антуанетты), Кристина – его молодая супруга. Никому из соседей не обязательно знать правды, а эта короткая легенда утолит их любопытство и избавит от чрезмерно любознательных особ.
- А ты совсем ничего не видишь, лапушка? – повернулась она к Кристине. – Ах, бедняжка, бедняжка! – затрясла дряблыми щеками Мари.
- А вы настоящий герой, мсье Дюпре.
Эрик метнул в болтливую Мари вопросительный взгляд, будто нож. Однако та и без слов поняла, что он хотел спросить.
- Да как же почему? Жениться на слепой девушке, на то надо немало отваги. Она ведь даже не сможет родить вам ребенка... а если родит, ну какой у бедолажки может быть ребенок? И как она будет его кормить, мыть, одевать? Она ведь сама, словно младенец. Что вы будете делать с двумя младенцами?
- Эй вы, - неохотно начал Эрик, - поосторожнее со словами в адрес моей супруги!
Эрик держался из последних сил. И то, лишь потому, что Антуанетта просила его быть благоразумным. Иначе бы эта болтливая галка ушла отсюда со сломанной шеей и всю жизнь ходила бы кривой.
- Это вас не касается. Мы как-нибудь обойдемся без вас. И, знаете... обычно я не рад гостям! А теперь избавьте нас от своего присутствия.
Через секунду он забыл о Мари и обеспокоенно начал озираться вокруг. Кристины нигде не было.
Он нашел ее в глубине заросшего садика. Кристина сидела на покосившейся лавке, сложив руки на коленях, как прилежная ученица, и смотрела куда-то вдаль, за горизонт.
Впрочем, о чем он?
Сколько можно допускать эту ошибку?
Она не смотрела за горизонт. Она сидела в кромешной темноте, просто ее неподвижные, но все такие же живые глаза были широко распахнуты.
- Ты здесь? – вдруг спросила девушка, не оборачиваясь, и вытерла влажные щеки.
Эрик шелохнулся.
- Я услышала, как шуршит трава под твоими ногами.
- Раньше беззвучно появляться мне удавалось лучше.
- Да нет же, это просто я теперь слышу острее, – она грустно улыбнулась. – Это все, что я могу.
Он присел рядом с ней, хотел взять ее за руку, но не нашел в себе сил. Потер ладони, опустил голову. Как хорошо, что она его не видит.
И тут он поддался недостойному мужчины порыву любопытства. Она вообще ничего не видит или хоть что-то может рассмотреть?
Поднял руку и провел ею перед самым лицом Кристины. Девушка не моргнула, не шевельнулась.
- Как ты сюда пробралась?
- Просто шла на ощупь. Несколько раз споткнулась и чуть не упала, но как видишь, я цела. Я научилась привыкать к местам, которые меня окружают. Вот увидишь, несколько дней поброжу на ощупь по дому и его окрестностям, привыкну и смогу почти безошибочно передвигаться в его пределах. Ты только, пожалуйста, не переставляй ничего и не меняй местами.
Эрик помолчал, потом решил все-таки сказать то, что жгло ему грудь.
- Забудь, что она сказала, Кристина. Эта старая дура мелет чепуху.
- Нет, Эрик, она говорила правду. Впрочем, есть и то, в чем она ошиблась. Я ведь не твоя жена, а значит, тебе нечего страшиться. Я теперь вообще вряд ли буду чьей-нибудь женой, – как бы в отчаянии проговорила девушка.
- Уже темнеет, ты можешь подготавливаться ко сну, я приготовил твою комнату.
Кристина склонила голову, улыбнулась.
- Спасибо! Я хотела спросить... можешь рассказать мне про дом и про комнату поподробнее? Какие они?
Эрик было хотел начать свой рассказ, но закусил губу. Что ей сказать? Что это маленький домик в пригороде? Дом с прохудившейся крышей и покосившейся дверью (которые он починил ранее), внутри деревенская мебель, в саду все давно заросло? Как ей обо всем этом сказать?
Кристина достойна замка, особняка, но никак не маленького простого домишки.
- Твоя комната чудесна! – воскликнул он, понимая, что это ложь. – И дом замечательный, очень ладный...
Но договорить не успел, Кристина тронула его за запястье холодными кончиками пальцев.
- Ангел Музыки снова фантазирует, – сказала она. – Зачем ты говоришь неправду, Эрик? Когда мы приехали, и ты относил вещи в дом, - начала свое объяснение она, - я осталась ждать на крыльце. Забыл? У него шершавые деревянные стены. Я слепая, но не глупышка.
Эрик удрученно вздохнул. Его план разрушен.
- Все хорошо, совсем не надо придумывать того, чего нет. Это чудесное место, и мне здесь нравится. Мне он напоминает дом, в котором мы жили с папой. Не хватает только моря, но я могу его легко представить. Теперь мне это сделать очень просто. Даже глаза закрывать не надо.
Вдруг что-то стукнуло о спинку лавки, будто о дерево ударился камень, и раздался звонкий голосок:
- Эй вы, голуби!
Кристина осталась сидеть неподвижно, лишь втянула голову в плечи, Эрик же обернулся на голос.
Это был чумазый с взъерошенным рыжим чубом мальчонка лет восьми в рваных штанах и залатанной рубашонке.
- О господи, это никогда не кончится, - придя в чрезвычайное негодование, вздохнул Эрик. – Что тебе тут надо? Разворачивайся и уноси отсюда свои ноги, пока я не накрутил тебе уши!
Мальчишка показал ему лиловый довольно длинный язык.
Это мерзкое отродье было еще ужасно воспитано.
Призрак оперы, бывший Ангел музыки не питал к детям (они похожи на подземных гномов) нежности, как это требовал бы его солидный возраст и положение. А может, потому и не питал, что все еще не имел своего родного отпрыска и возможно, уже никогда не познает чувства отцовства.
Поэтому Призрак оперы поднялся на ноги и сделал несколько шагов к парнишке. Тот и не думал удирать, присел на корточки, поднял с земли очередной камешек, скорчил рожу.
- Какой вы злой, мсьё... вот так принимаете гостей? Я троюродный племянник Мари Жувен, ваш сосед. Разве придти к соседям с добрыми намерениями это грех? А вы желаете мне надрать уши. Так не поступают с гостями!
Может, мальчишка и был ужасно воспитан, но имел острый ум – это надо было признать.
- Эрик, стой! – наконец подала голос Кристина. – Прошу тебя, не трогай мальчика.
На что паренек сию же секунду воспользовался ситуацией – поднялся с корточек, но припустил не назад, а вперед, лихо обежал Эрика и остановился около Кристины.
- Вот мадам, чистая душа. Благодарю вас! – Сделал довольно неуклюжий реверанс, тряхнул чубом.
Но Кристина ничего этого не видела, она просто улыбалась, кажется, почувствовав, что ребенок совсем близко, рядом с ней.
- Прости малыш, я не вижу тебя, - призналась она. – Не бойся Эрика, он ничего тебе не сделает. Но кидаться в нас камнями было не нужно. Это некрасиво. Я Кристина.
- А я Жан-Батист. Но все зовут меня просто Жан. Ты тоже можешь звать меня так.
Эрик стоял и не мог поверить, насколько легко и быстро Кристине удалось сблизиться с мальчиком.
Жан-Батист шмыгнул курносым носом, усыпанным веснушками, запустил руку в карман своих штанов и извлек оттуда маленький белый цветочек. Взял Кристину за руку и вложил ей свой подарок.
- Кажется, у меня где-то были леденцы. Ты любишь леденцы?
- Еще бы!
- Они в доме. Если ты поможешь мне дойти, я угощу тебя, Жан.
Тот схватил ее за руку, помог подняться и потащил Кристину за собою.
Эрик, оставшийся позади, тоскливо смотрел этим двоим вослед. У него появился соперник!
Рыжего мальчишку он встретил уже на крыльце, когда поднимался в дом, тот же, засунув руки в карманы, лихо прыгая по ступенькам, шел вниз, перекатывая во рту конфету.
- Кристина разрешила мне приходить, - будто между прочим сообщил он поднимающемуся Эрику, останавливаясь и облокачиваясь на перила.
Эрик сделал вид, что ему все равно.
- А что это у вас? Шрамы? Вы воевали? Я тоже такие хочу!
- Где воевал? – не понял Призрак.
- Не знаю, – пожал худенькими плечиками Жан, звонко посасывая конфету. – На какой-нибудь войне.
- Я не был ни на какой войне. Я таким родился. Вот ты, - Эрик ткнул мальчишке указательным пальцем в грудь, - родился рыжим. А я – таким.
После того, как он снова обрел Кристину, и два года провел на чердаке, он решил, что с него довольно масок. Пусть любой говорит, что ему заблагорассудится, может мнить его уродом или дьяволом. Какое ему теперь до этого дело? Если все будут бояться – тем лучше, будут смеяться – чхать! Главное, его Кристина рядом, и он не напугает ее своим лицом ровно до того момента, пока она снова не сможет видеть.
- Ну да, - согласился мальчик, - меня часто дразнят за то, что я рыжий. А тебя тоже дразнили?
Эрик хмуро кивнул.
Видя его нежелание продолжать этот разговор, Жан-Батист сказал про другое:
- А девчонка... она ведь тебе не жена!
Глаза его собеседника округлились.
- С чего ты это взял, говорящий лягушонок?
Жан широко улыбнулся, на щеках появились ямочки.
- А с того. Думаешь, я ничего в этом не понимаю? Вы оба не похожи на мужа с женой.
Эрик фыркнул от возмущения. Что может в этом понимать этот желторотик?
- У тети Мари недавно дочка родная замуж вышла, - по-простому объяснил Жан непонятливому Эрику. – А до этого год женихалась с Жюлем Моле, уж чего я не насмотрелся, - хитро прищурился он. – Теперь за много миль отличить могу настоящие шуры-муры от подделки. А между вами нет искры, и глаза не горят. Хотя нет, тебе девчонка нравится, и ты ей, кажется...
- Хватит! – рявкнул Призрак. – Марш отсюда! – и топнул ногой, словно прогонял не мальчишку, а кошку.
Жан-Батист спрыгнул с последней ступеньки и побежал по тропинке домой.