Другой шанс

8

Именно в таком положении ее и застал Эрик, заглянувший в оставленную Кристиной щелку двери.
- Кристина? – вопросительно позвал ее он, не решаясь зайти в спальню. – С тобою все в порядке?
Кристина поднялась, смущенно поправила волосы.
- Да.
- Где ты была?
- Гуляла вдоль реки с Жаном.
Эрик безмолвно кивнул и исчез.
Девушка вскочила с кровати, выбежала вслед за ним, будто хотела сказать ему что-то очень важное. Но когда увидела его, стоящего посреди комнаты и недоуменно на нее взирающего, сникла. Влажные волосы его были зачесаны назад, рубашка не заправлена, манжеты пока еще не застегнуты.
Кто бы мог подумать, что когда-нибудь перед ней в таком виде будет стоять сам Призрак Оперы, гроза всего театра...
- Что с тобою все-таки? – не понял он.
Время было уже за полдень.
- Я совсем забыла, надо приготовить завтрак, - растерянно вымолвила она, чтобы хоть как-то оправдать свои метания.
- Уже скорее обед, - равнодушно повел Призрак плечом. – Но ты права. Подожди немного, я приведу себя в порядок и сварю кофе.
И вышел.
Кристина вспомнила данный Мари Жувен совет – как влюбить в себя мужчину. Надо побольше, получше и повкуснее его кормить. Непростая задача, но Кристине в этой мысли что-то нравилось.
Хотя... кажется, Эрик не совсем тот мужчина, которого можно привлечь пищей. Но можно ведь пытаться.
Она открыла створки буфета, чтобы достать посуду, протянула руки к стопке тарелок, взяла их и... увидела как прямо перед ее глазами, мерно покачиваясь на тонкой прозрачной ниточке, шевеля своими многочисленными лапками, висит ужасное черное существо.
С самого детства больше всего на свете, даже больше страшных сказок, Кристина боялась пауков, жуков и толстых лохматых гусениц.
Пару раз маленький Рауль даже шутил над ней таким образом, находил где-то зеленых жирных гусениц и показывал ей их, крутя у нее перед носом этими страшилищами. Кристина, срывая голос, визжала и отмахивалась.
Ее не успокаивало даже то, что очень скоро эти существа должны были обрести яркие крылья и стать бабочками.
Пауков, конечно, Кристине доводилось встречать и в опере. Но привыкнуть к ним она так и не смогла. Всякий раз ее кожу покрывал холодный липкий пот, сердце учащало свой ход, и она начинала захлебываться криком.
Случилось так и в этот раз. Как только она увидела крошечную черную тушку, которая, кажется, еще и качнулась в ее сторону, она от неожиданности разжала руки, тем самым с чудовищным грохотом отправив стопку тарелок на пол, закрыла лицо руками и закричала так громко, как только позволяли ее голосовые связки.
Она даже не заметила, как в комнату вбежал еще более испуганный Эрик в распахнутой жилетке.
- Кристина! – позвал он. – Что случилось? Что с тобою?
- Паук!
- Паук? – не понял Призрак.
Посмотрел сначала на кучу осколков – все, что осталось от тарелок, – в ногах у Кристины, потом на распахнутый буфет.
Действительно, паук. Самый обычный, маленький. Который, кстати, напуганный пронзительным криком, удирал вверх по своей спасительной тропинке.
- Как ты его почувствовала? – продолжал недоумевать бедный Эрик.
Когда к Кристине вернулась способность трезво мыслить, она поняла, что отступать уже некуда. Неосторожный шаг в пропасть сделан.
Эрик стоял рядом, и ждал от нее ответа.
- Я увидела, - Кристина попыталась собрать все силы в кулак, чтобы голос звучал уверенно.
Призрак не понял.
- Как?
- Я могу видеть, - обрубила все нити, ведущие к надежде на счастье, Кристина. – Зрение вернулось ко мне, Эрик. Вернулось совсем неожиданно, так, что я сама едва была в силах поверить. Ты вернул его мне, - она виновато взглянула на него.
Господи, какое счастье смотреть на него открыто, смело, быть собой!
- В момент, когда тебя едва живого принесли сюда, я подумала, что навсегда потеряла тебя...
- Способность видеть вернулась к тебе именно тогда? – грудь его под рубашкой вздымалась туда-сюда будто после быстрого бега.
- Да.
- И все это время ты видела, но молчала? И как долго ты рассчитывала водить старого идиота за нос? – вскипел он.
- Я не собиралась водить тебя за нос. Я хотела тебе сказать, но не так. Мне просто было немного страшно.
Эрик сразу встал к ней вполоборота, скрыв от нее ту часть лица, на которой когда-то была маска, и сразу же сделался каким-то невыразимо несчастным.
У Кристины сжалось все внутри.
Благими намереньями...
Все повторяется, все это уже было.
И Кристина поняла, что знает этот взгляд, знает этот тон, видела эти искры в глазах,
Она помнила это с момента, когда сняла с него маску в первый раз и обнажила его лицо там, глубоко в подвале, когда он привел ее в свое жилище.
Только тогда Эрик неистовствовал, гнев, мешающийся со страхом, переполняли его до краев, а сейчас, кажется, ярость его была беспомощной, тупой, у него были силы лишь на то, чтобы скрыть от ее взгляда часть своего лица.
Она уже видела его и таким – раздавленным, сломленным, разбитым на мелкие куски. Видела в момент, когда сняла маску второй раз.
А теперь она сорвала маску с себя...
- Почему ты молчала?
Девушка пожала плечами.
Эрик коснулся рукой той части своего лица, которая была «не такой». Губы его скривились, брови в болезненной гримасе изогнулись, будто оттуда только что по живому содрали кожу, и он касается кровоточащей открытой раны.
Кристина стояла, ссутулившись, опустив голову, руки плетьми повисли вдоль тела.
Она ждала. Ждала его слов, его реакции, его взгляда...
Но Эрик на нее не смотрел. Он сам будто ослеп, глаза его сделались стеклянными.
Всего одна фраза, и как знать, может быть, это оправдает ее молчание лучше всех долгих объяснений?
Фраза «я тебя люблю».
Но как же сложно, оказывается, произнести эти слова. Они застревают в горле, она задыхается. А она-то начала уже считать себя бесстрашной, умудренной опытом.
Кристину изнутри колотила сильная дрожь.
Она больше всего на свете желала открыться ему, признаться в своих чувствах, но то, что может последовать за этим, пугало.
Если она признается ему, а он отвергнет ее?
Она уже делала шаг ему на встречу, Эрик сделал шаг назад.
- Эрик...
Он молчал.
И здесь Кристина не выдержала.
Да что он за человек такой?
Лицо! Это лишь лицо! То есть, пол-лица! – она готова была кинуться на него, схватить за плечи и трясти, трясти.
Насколько бесчувственным нужно быть, насколько сухим обладать сердцем и черствой душой?
Ее сердце обливается кровью и слезами, она сама не может разобраться, что мучит и тревожит ее днями и особенно ночами, почему в груди у нее то сжимается, то разжимается какая-то тугая пружина?
Она всего лишь обычная девушка, ей без малого двадцать лет, будучи совсем крошкой, она потеряла самое дорогое, что у нее было, - своего отца, почти всю жизнь она провела в опере, она искренне верила в Ангела Музыки, так долго и немыслимо ее мучили, разрывали на куски двое мужчин. И что потом? Один, клявшийся в любви, оставил ее, устав от ее немощности, а второй заставил поверить в свою кончину, лгал ей, лгал всему миру.
Так чем он лучше ее?
Почему ему можно, а ее тайна – смертный грех?
О Господи! Почему она еще не сошла с ума?
И вот совсем недавно она, кажется, поверила в то, что жизнь раскрашена не в черно-белые краски, а другие, радужные.
Это он, Эрик, заставил ее в это поверить.
Но он стоит сейчас тут, и даже не смотрит на нее. Не верит ей. Она ему не нужна!
Он снова жалеет лишь себя.
Кристиной овладела самая настоящая ярость.
- Ты не хочешь спросить, почему именно я скрывала это?
- Нет. Все нормально, - сдавленно произнес Эрик и попятился к двери, ведущей в спальню.
- Подожди. Я молчала, потому что...
- Все нормально, Кристина, - и захлопнул дверь прямо перед ее носом.
- Ты не можешь так со мною поступить! – закричала она.
Девушка дернула ручку, вбежала в комнату, Эрик стоял у окна, совершенно бледный, будто желал вдохнуть свежего воздуха.
- Неужели ты не понимаешь, - надтреснутым голосом сказала она, сжимая руки в кулачки. – Неужели не понимаешь, почему я молчала? Почему боялась сказать тебе, Эрик? Ты не видишь ничего, правда, ничего не видишь? Так это ты тут слепец! Самый настоящий слепец!
Призрак обернулся на нее, глаза его, орехово-зеленоватого оттенка сейчас почему-то сделались серо-холодными, пустыми. Он посмотрел на нее, и на лице у него будто застыла восковая маска, уголки губ безвольно опустились вниз, на лбу пролегла глубокая морщина.
- Ты бессердечный, не способный понять даже самого простого! – крикнула в сердцах Кристина.
Обида за себя, за свои бесцельные пустые чувства, которые не могут достучаться до незрячего сердца; ей стало нестерпимо обидно.
Эрик шарахнулся от нее, как от чумной. Развернулся, и пошел быстрым шагом прочь: сгорбленный, с опущенными плечами, будто на спину ему взвалили неподъемную каменную плиту.
- Ты куда? – не выдержала Кристина.
- На двор, надо наколоть дров, а еще давно хотел посмотреть, не протекает ли крыша. Скоро начнутся дожди.
На улице он провозился до позднего вечера. В дом не зашел ни разу. Дела не спорились. Когда взялся за топор, случайно едва не оттяпал себе полноги. От греха подальше бросил.
Под конец ушел в самый конец сада. Просто сидел там на остывающей перед ночью земле.
Вернулся в дом только тогда, когда окончательно стемнело, накинул поверх рубашки халат, чтобы согреться.
Дверь в спальню была закрыта, свет не горел.
Кристина спала?
Походил немного взад-вперед, заложив за спину руки, постоял в одном углу, в другом, прилег на топчан.
Мука какая-то!
Ну, сам виноват. Он ведь больше всего на свете хотел, чтобы она поправилась. Она поправилась. А что он? Он даже не сказал ей, как счастлив этому случившемуся чуду.
Подошел к двери, постучал.
Тихо.
Этот маленький бесенок сегодня был готов вцепиться коготками ему в лицо. Никогда он еще не видел Кристину такой. Она ли это была?
Женский гнев страшнее мучений адовых.
Эрик вздохнул, и постучал еще раз.
Она обиделась. А может, спит?
Решился, приоткрыл дверь, заглянул в щелку. На кровати никого не было. Открыл дверь пошире.
- Кристина?
Комната была пуста, и только ворвавшийся в приоткрытое окно сквозняк гулял по полу, играл с занавесками.
Ее нет!
Сердце Эрика сделало цирковой кульбит.
Кристины тут нет. Ее нет в доме.
Куда она могла пойти?
Черт возьми, она сбежала!
Он кинулся к двери, выбежал на улицу. Над ним висело чернильное, усыпанное белыми крошками звезд небо. Где-то вдали громыхало; сверкнула на горизонте изогнутая спица молнии.
Где ее искать? Куда она могла пойти?
К Жану, к Жувенам?
Придется поднимать на ноги весь дом.
И он в том, в чем был, позабыв обо всем на свете, побежал по дороге, ведущей вниз.
Ему повезло, во дворе Жувенов возился круглый низенький толстяк в исподнем. Это был супруг Мари.
- Где Кристина? – не тратя время на любезности, спросил Эрик.
Мсье Жувен сверкнул лысиной, пососал трубку, выдохнул облачко сизого дыма и отправил в рот кусок лепешки, который был зажат в другой руке.
Но вопроса, кажется, не расслышал.
- А-а... сосед с проломленной головой, - сказал он. – Что, тоже не спится? Ах, черт побери, ноги и спину на погоду ломит, на какой бок не повернусь, будто на камнях лежу, - он прожевал лепешку, снова затянулся. – А что твоя супружница, спит?
Эрик понял, что спрашивать что-либо еще бесполезно. Кристины тут нет.
Побежал дальше. Все это время он думал лишь об одном – только бы с ней ничего не случилось, только бы не случилось! Господи, пожалуйста.
Когда оказался на развилке, остановился.
Одна дорога вела в город, другая в поля, а оттуда в лес.
Куда этой взбалмошной девчонке вздумалось бежать? Ах, только бы ему найти Кристину, не посмотрит ни на что, выпорет!
Вот уж не думал, что когда-нибудь не то что подобное скажет, просто подумает.
Сбежала в город?
В лес?
До Парижа далеко.
Зачем ей бежать в город? К мадам Жири? Но та сразу заподозрит неладное.
Там, где кончается лес, начинается еще одна деревня. Тоже дорога не близкая и тоже смысла мало, но...
И здесь полыхнуло, грохнуло так, что у Эрика подогнулись колени.
Его с необузданной силой повело вправо, туда, где вдалеке виднелись черные плотно сомкнутые кроны деревьев.
К черту город!
- Кристина! – позвал он.
Но ответом была тишина. А что если она забрела куда-то и заблудилась?
Малоприятная прогулка. К тому же ночь выдалась довольно промозглой.
Ничего романтичного во всем этом не было.
Один глупый идиот искал строптивую ни с того ни с сего взбеленившуюся девчонку. А он-то думал, что Кристина повзрослела.
Эрик нашел ее лишь на рассвете.
Вдалеке, там, где деревья становились уже реже, мелькнуло светлое пятно. Это она.
Безумная! Бродить в полном одиночестве по лесу...
- Остановись, Кристина! – крикнул ей Эрик, враз почувствовав облегчение от одной только мысли, что она жива и здорова.
Отозвавшись на его голос, девушка обернулась. Но останавливаться, как просил ее Эрик даже не подумала. Она, еще выше подобрав юбку, чтобы не цепляться ею за хрустящие под ногами острые ветки, ускорила шаг, но продолжая оборачиваться назад, не заметила низкую ветку, сбившую ее с ног.
И Кристина рухнула навзничь.
Гадкая девчонка! – не выдержал Призрак и выругался. Мог ли кто-то подумать, что в малышке Даэ будет столько спеси.
Не набила бы себе шишку!
Он приблизился к ней, взял за руку, поднял, притянул к себе.
- Ты с ума сошла? Какой дьявол в тебя вселился?
- Отпусти. Как ты меня нашел?
- Да я всю жизнь только и занимался тем, что искал сбежавших девчонок, - озлобился Призрак. - Почему ты убежала?
- Чтобы больше никто не обременял тебе жизнь.
- Да я чуть с ума не сошел, пока искал тебя... как идиот бегал за тобою всю ночь! - он ощупал ее плечи и руки, проверяя, цела ли она.
- Ну извини, - огрызнулась Кристина.
- Убежала невесть куда, ты хоть представляешь, чем все могло закончиться... постой, ты вся мокрая. Что случилась?
Кристина надулась и отвернулась от него.
- Я упала. В ручей.
- В холодный, - констатировал Эрик и сжал ее локоть.
Кристина попыталась вывернуться.
- Подумаешь, я ведь для тебя все равно пустое место.
- Что за бред, Кристина? – помотал он головой, будто желая стряхнуть туман.
Выглядел он сейчас ничуть не лучше, чем она. Взлохмаченный, в распахнутой рубашке, в запылившихся брюках, ко всему прочему на нем был халат, край которого был порван.
- Все, хватит, мы возвращаемся, тебе надо переодеться. Иначе ты простудишься.
- Я никуда не пойду, - заупрямилась Кристина.
- Пойдешь, сей час же, - он взял ее за руку и настойчиво потянул за собою.
- Нет! На этот раз я с тобою никуда не пойду. Я приняла решение.
- Отлично, значит, поедешь. Насильно.
Он присел, одной рукой взял ее за талию, второй за ноги, и, подавшись вперед, перекинул непослушную девушку через плечо, словно куль с соломой.
- Отпусти-и! – закричала неуклонная Кристина, затрепыхавшись у него на плече. – Ты с ума сошел? Ты не можешь...
Чтобы верткая девица не выскочила у него из рук и не угодила прямо на землю вниз головой, пришлось придерживать одной рукой ее за ноги, а второй... в общем, видит Бог, он прикладывал все силы, чтобы не думать о том, какого места касается его ладонь.
- Не смей меня так бесцеремонно там трогать! – засучила ногами Кристина. - Что ты делаешь, Эрик? Убери руки!
- Если я их уберу, то ты вывалишься на землю. Тебе все-таки хочется заработать шишку?
- Если ты сейчас же не поставишь меня на землю, я буду кричать! – предупредила своего «истязателя» девушка.
- Ваше право, мадмуазель Даэ, - устало вздохнул ее мучитель. - В округе ни души. Только вы и я. Правда, романтично? А будешь вертеться, свяжу и заткну рот, - пригрозил ей Эрик.
- Свяжешь чем? – лежа у него на плече и поскуливая, тихо поинтересовалась Кристина.
- Да хоть бы своими подтяжками.
- Безумный разбойник!
- Люблю новые роли.
Кажется, проведенная в ее поисках ночь подействовала на Эрика отрезвляюще, или же он просто столь сильно был зол на провинившуюся девушку, что не находил другого способа избавить себя от гнева, кроме как одаривать ее сарказмом.
- Тебе будет тяжело вот так нести меня всю дорогу!
- Ничего, не надорвусь. В тебе не больше ста фунтов. Мне случалось носить вещи и потяжелее.
Вещи?
- Отпусти меня! – тихо взмолилась осипшая Кристина, когда до их дома оставалось совсем немного. – Ну, пожалуйста! Обещаю, я никуда не убегу. Я похожа на овцу, которую несут на убой, что подумают соседи?
- Ничего, - неохотно был дан ей ответ. – Для всех ты здесь моя «жена», мало ли что взбрело мне в голову, а милые бранятся, только тешатся.
Кристина удрученно вздохнула.
Он опустил ее на ноги лишь в гостиной.
- Иди, переодевайся.
Кристина стучала зубами, но медлила.
- Ты просто отвратителен!
- Я догадывался.
- Я тебя ненавижу!
- Мне не привыкать, - утомленно пожал плечами Эрик. - Хочешь, чтобы я тебя сам переодел? – потерял он последние крупицы терпения.
- Папаша Эрик, - отвесила ему Кристина злой укор сквозь зубы, но в спальню все-таки пошла. Закрыла за собою дверь.
Эрик устало похлопал себя по щекам.
Он ее не узнавал. Она всегда такая была или ее какая-то муха укусила? Что должно было случиться с его бывшей примерной ученицей, чтобы она поменялась до неузнаваемости? Или, может, вновь обретенное зрение так влияет?
Ответа он не нашел и пошел греть воду.
Кристина, кажется, в его помощи не нуждалась, но надо было заставить ее попарить ноги.
Вот только все усилия Эрика оказались напрасными.
Целый день они не разговаривали. Кристина переоделась, умылась, даже погрела ноги и легла спать.
А вечером проснулась сама не своя.
Приподнялась и сразу же упала на подушки, ее схватил сильный кашель, голова раскалывалась.
Вошедший в комнату Эрик обнаружил, что у нее сильный жар. Видимо ледяной ручей и ночной ветер сказались на ослабшем девичьем организме плачевно...
Или всему этому была еще какая-то причина?
Ночью Кристине было так плохо, что она в тяжелом беспамятстве начала бредить, ее знобило. Вторую ночь подряд Эрику пришлось провести без сна. Он делал ей компрессы, осторожно приподнимая ей голову, пытался поить теплым отваром из трав, которые принес Жан, но сведенное горло с трудом пропускало даже маленький глоток.
Два дня ее не отпускала горячка.
На пару часов Эрик проваливался в мутный сон, сидя на стуле перед кроватью. Просыпался, правда, с ужасной болью в шее и затекшими мышцами, но это была ерунда.
К вечеру третьего дня Кристине полегчало, она смогла пить, размыкала веки и осматривалась в комнате.
Но жар все еще держался, ее продолжало немного знобить. В середине ночи он не выдержал, от продолжительного бодрствования его самого начало мутить. Надо было отдохнуть хотя бы пару часов. Хорошо отдохнуть. Иначе ухаживать за Кристиной будет некому. Вот только оставить ее он не мог.
Поэтому Эрик прилег рядом. Кристина спала на боку, он тоже повернулся на бок.
Она, ощутив тепло, придвинулась к нему совсем близко, так, что грудь его почувствовала ее спину, острые лопатки, дорожку позвонков.
Ну, возможно, это хоть немного согреет ее, - в полудреме подумал Эрик и обнял Кристину, прижав к себе.
Едва голова его коснулась подушки, он уснул.