Всезнающий хвост.

Глава 1.

— Серин, подъем! — ко мне в комнату вошел улыбающийся папа. — С днем рождения, милый, — наклоняясь и целуя меня в щеку, он потрепал меня по волосам. Улыбка непроизвольно выползла на мое лицо.
     
      Вот уже сто восемьдесят лет каждое утро был один и тот же ритуал. Меня приходил будить папуля, целуя, как в детстве, хотя я уже вымахал на полголовы выше одного из родителей. Я вставал и совершал неизменный ритуал: выскакивал на улицу, тренировался с отцом, главное, стараясь концентрировать силу и не давая ей вырваться на свободу, а потом был завтрак, после которого каждый занимался своими делами. Я бежал в Академию, куда родителям пришлось меня отдать, так как моя магия превысила все допустимые нормы, и сами они справиться с ней не могли.
     
      А все потому, что я оказался этаким универсалом: отпрыском двух сильнейших рас мира, вот и сложно было родителям управляться с моей силой. Мне и самому она порой не подчинялась. Потому и пришлось идти обучаться в альма-матер.
     
      Сначала меня, как и всех адептов, хотели поселить в общежитие, но тут уже воспротивились родители. Зачем их сыну, то бишь мне, общежитие, когда дом в пятнадцати минутах ходьбы, к тому же на этом полуострове только мы одни и жили, остальные находились много дальше. Ректор хоть и остался недоволен таким раскладом, но ему пришлось согласиться, так как против моего папули никто не хотел идти, один его взгляд вгонял в ужас даже бывалых воинов, что тут говорить о маге, пусть и сильнейшем.
     
      Первое время, когда я только поступил, многие ученики так и норовили меня пощупать, потискать, потому что все говорили, что я слишком наивный и хорошенький, так и хочется пожмякать. Глядя в зеркало, я только хмурился, потому что и вправду напоминал некую куклу, которую однажды видел в кабинете одного из наших магистров, он привез ее из одного мира, говорят, закрытого. Кукла была фарфоровой, с бледным лицом, большими глазами, длинными волосами. Ее хотелось нежно прижать и не отпускать, чтобы она не разбилась. Вот и я ее напоминал.
     
      Мне это не нравилось. Но я пока терпел, чтобы ненароком никому не навредить, потому что во время злости моя магия становится неконтролируемой, чередующейся непроизвольно: то вырываются языки пламени, которые тут же сменяют ледяные иглы, а то и вовсе может вырваться парализующий туман. Один раз и такое было, хорошо, что рядом был только некий зверь, хищник, собирающийся на меня напасть. Я тогда забрел в неопознанную часть леса, захотелось мне проверить, что находится с восточной стороны академии. Проверил, едва головы не лишился. В придачу ко всему, от страха и ужаса забыл все заклинания. Хорошо, что в тот момент, когда зверюга собралась прыгать, из ладоней, которыми я непроизвольно хотел защититься, вырвался сгусток. Он обволакивал зверя, как в кокон. Тот и застыл в прыжке. Меня отпустило, но натерпелся я знатно. При этом еще и от Магистров влетело, что хожу по запретным местам. Но экспериментов больше не проводил.
     
      А через несколько лет, когда я был на пятом курсе из десяти возможных, произошла первая трансформация. Произошло это так...
     
      — Серин, ты опоздал, — передо мной стоял заносчивый орк, от которого страдали многие в силу его непомерного самолюбия. Этот тип считал, что все должны падать ниц, преклоняясь перед его силой и обаянием. Да, он был необычным орком, во всяком случае, его внешность, в отличие от представителей его расы, была приятной и смазливой, некоторые парни и девушки вздыхали по нему и закатывали глаза, в надежде, что тот обратит на них свой взор.
     
      — Еще нет, — пожал я плечами, пытаясь обойти эту тушу и войти в класс. — Но если ты меня здесь задержишь, то я точно опоздаю. Отойди, — нахмурился я.
     
      — А что мне за это будет? — сальным и похотливым взглядом рассматривая мое тело, осведомился тот.
     
      — Я так и быть, ничего тебе не сделаю, — стараясь говорить равнодушно, просветил его я. И тут раздался громогласный хохот Гвирга.
     
      — Ты? Мне? — издевательски протянул он, подходя ближе и пытаясь ухватить меня за плечо.
   
И тут... мой хвост резко ударил того по протянутой конечности, рассекая ладонь острым лезвием, в которое трансформировался наконечник хвоста. А мое тело вдруг засветилось, увеличилось в размерах, покрылось чешуей, которую ничем нельзя было пробить. За спиной распахнулись крылья, глаза засветились яростью. Что творилось вокруг, я уже не видел, передо мной была цель: орк, которого необходимо было проучить за наглость и своеволие.
     
      Неизвестно, чем бы все закончилось, но в себя меня привел отец-хидр, который, взяв мое лицо в свои руки, стал пристально гипнотизировать своим взглядом. Словно два клинка сошлись, два соперника, две равные силы. Но отец на то и отец, естественно, родная кровь дала о себе знать, к тому же он был намного сильнее меня.
     
      Проморгавшись, я уже осмысленно глянул вокруг и едва не присел от потрясения. Вокруг собрались преподаватели во главе с ректором, из классов выскочили адепты, широко раскрытыми глазами наблюдающие за моим преображением, вдавленный в стену орк, посиневший от натуги, а главное — мой отец, у которого на лбу выступила испарина от напряжения.
     
      — Все? Успокоился? — своим низким и чарующим баритоном спросил родитель, я согласно кивнул, тут же снова принимая свой обычный облик, чем заставил облегченно выдохнуть всех присутствующих.
     
      Как тогда уже позже, когда я вернулся домой, рассказывал отец, всех собрал огромный всплеск неконтролируемой магии, особенно в свете первой боевой трансформации, которая должна проходить под наблюдением старших. Маги просто не знали, что нужно делать, ко мне не давал приблизиться щит, который сразу после превращения окутал тело и пространство вокруг. Вот тогда они и додумались вызвать отца. А так как порталы в академию были недоступны, и папуле пришлось бежать на своих двоих, то это заняло время, в течение которого многие преподаватели успели уже распрощаться и с карьерой — потому что не уследили, — и с самой академией — так как нарастающая сила грозилась разнести все вокруг.
     
      После того случая у всех пропало желание меня тискать, задевать, а также говорить гадости. Но был и еще один неприятный момент во всей этой истории: дружить со мной тоже никто не пожелал, некоторые исходили завистью, а некоторые просто боялись, и их можно понять, кому интересно постоянно быть начеку, чтобы ненароком не разозлить такого товарища.