Nosce te ispum

Глава 3. Lux ex tenebris*

 30 января, 23:51

Я проснулась от легкого толчка. Огляделась. Библиотека. Я заснула на раскрытой книге, за столом. На столе улегся Косолапус, обычно не позволяющий себе подобных вольностей. Я потянула к нему руку и почесала за ушком. Мгновенно библиотека наполнилась громким урчанием, кот зажмурил глаза. Разбудил меня, а сам, значит, собрался спать!

Скрипнула дверь и в библиотеку скользнул Гарри. Заговорщицки подмигнув, уселся рядом. Достал из – под олимпийки бутылку огневиски.

— Гарри! – возмущенно зашептала я.

— Тихо, — хмыкнул Гарри; меня обдало перегаром. – Если миссис Уизли узнает...

— Гарри, зачем тебе это?! – изумилась я.

Я была приверженцем здорового образа жизни. Стоит ли упоминать о вреде алкоголя и курения?!

— Милая Гермиона! Меньше, чем через сутки – Новый Год. К тому же, нам почти по двадцать! – усмехнулся Гарри.

— Железные аргументы, — ответила я.

Гарри сделал очередной глоток, поставил бутылку под стол и, повернувшись ко мне, крепко обнял. Я немного удивилась его порыву. Наверняка, действие алкоголя.

— Гермиона... если с вами что – то случиться, я не переживу...

31 января, 6 : 43

— Гермиона! Подъем, соня! Могу поспорить, опять засиделась в библиотеке! – неугомонная Джинни без стука ворвалась в мою комнату и сейчас прыгала по моей кровати, не смотря на то, что я нахожусь в ней.

Увернувшись от ног подружки, я забралась на широкие перила.

— Мерлин, Джиневра Уизли, ты совсем потеряла совесть! – проскрипела я; хотела сделать свой тон как можно более строгим, но спросонья моя попытка провалилась.

— Мы идем в Хогсмит! – радовалась младшая Уизли. – Идешь?

— Нет, Джинни, — выдохнула я.

— Как?! – изумилась рыжеволосая девушка. – Ты же так хотела...

Я знаю, Джинни. Но я легла спать пару часов назад. Я физически не смогу выдержать шоппинг с тобой. К тому же, я поговорила по душам с Гарри. Это многого стоит. Учитывая, что мы каждый день натыкаемся друг на друга в коридорах, пересекаемся на кухне и в гостиной, мы стали редко разговаривать о наболевшем. Боялись открываться друг другу. Словно своими откровениями могли накликать беду.