Nosce te ispum

Глава 21. Еst ambula*

Тьма. Затягивающая, липкая, обвивающая, удушающая.

Боль. Ноющая, колющая, вспарывающая грудь. Разная, но не прекращающаяся. Говорят, время лечит... Нет, оно учит нас жить с болью. И я хочу, чтобы поскорее настал тот момент, когда я смогу воспринимать мою боль как данность. Как неотъемлемую часть себя.

Иногда я вижу свет, но он быстро затухает, как только я начинаю сосредотачивать на нем внимание. Здесь так тихо... Эта тишина сродни боли. Давит и угнетает, сжимая голову. Звенящая такая тишина. Хочется кричать, но я не могу произнести ни слова. Кажется, мой язык слился с небом в одно целое.

Жажда. Меня мучает жажда.

Я горю изнутри. Жар заполонил всю мою сущность. Но я знаю, что скоро мне станет холодно. Такое иногда бывает. Тогда я слышу чьи—то голоса. Я тянусь к ним, но они растворяются. Исчезают. Перестают существовать. Думаю, голоса смогли бы мне помочь пережить боль. Но они возвращаются слишком редко. Поэтому, мне кажется, что я надолго застряла здесь.

Чувствую прикосновения. Мне нравиться ощущать их на моем раскаленном теле. Я выгинаюсь им навстречу, хочу, чтобы они никогда не прекращались. Из груди вырывается что—то похожее на хрип. Мне уже не так больно. Я сосредотачиваюсь на прикосновениях, таких легких и прохладных, спасительных... Мне хорошо. Я пытаюсь сказать об этом, но у меня получается что—то приглушенное и невнятное. Я знаю, что они меня не понимают. Поэтому прикосновения исчезают. И я снова мечусь, охваченная адским пламенем. Я горю, подобно ведьме на инквизиторском огне. Горит мое тело, моя душа... И я растворяюсь в огне, пытаюсь слиться с ним, но он отталкивает меня. Он разумен. Он понимает, что я хочу избавиться от него. И не дает мне шанса, вытесняя все мои попытки на спасение.

Иногда тьма меняться. Тогда я чувствую себя почти нормально. Я проваливаюсь, подобно Алисе, в длинный тоннель и лечу. Тогда я почти не ощущаю боли. Так лучше.

Опять я вижу отдаленный свет. Я снова тянусь к нему.

— Мисс Грейнджер?.. – я слышу шелковый голос.

Я тянусь к нему и почти хватаюсь за него, но он затихает, и я сбиваюсь с пути. Кричу, чтобы он снова заговорил, но он беспощаден к мольбам. Безмолвие наступает и окутывает меня, затягивая в пучину больной темноты.

Я заточена здесь на веки...

Что—то изменилось. Я чувствую это по своему дыханию. Мне стало легче дышать. Еще я различаю звуки. Голоса, которые спасают меня. Они обладают приятным бархатным оттенком. Один глубокий, успокаивающий, иногда бывает резковатым и сочиться сарказмом. Другой более сухой, но не лишен теплых тонов. Думаю, если бы он захотел, то стал бы очень приятным. Насыщенным медовым, ласкающим слух. Таким, который хотелось бы слушать вечность. Как сейчас. Я в плену вечности, которая меня не отпускает. Я почти смирилась. К боли я привыкла. Она стала почти незаметной. Стала частью меня.