От обиды на отца Промек пил всю дорогу, большую часть пути его везли на телеге. Только когда передовые отряды заметили приближение артан, он надел доспехи и пересел на коня.
Два войска остановились друг против друга. Промек подозвал Евлана, старого воеводу, сказал тихонько:
– Ты... распоряжайся сам. Я ж понимаю, что воин из меня паршивый. Но если надо, я поведу в бой какой-нибудь отряд. Не очень чтоб большой.
– Посмотрим, – буркнул Евлан, но в глазах неприязни к хозяйскому сыну поубавилось. – Не думаю, что бой будет очень уж долгим... Они уже начали нас окружать, видишь?
Промек в испуге оглянулся. Отец наставлял, чтобы он бросил войско, если то окажется в очень уж большой опасности. Войско можно набрать снова, а сына второго уже вряд ли, староват отец. Да и не захочет вторую жену брать ради рождения сына...
Он взялся за рукоять меча, перевел дыхание, голос прозвучал почти спокойно:
– Пусть окружают. Мы на своей земле.
Артане придвинулись, все на одинаковых гнедых конях, и сами все одинаковые: обнаженные до пояса, мускулистые, здоровенные, с чисто выбритыми подбородками и длинными черными как смоль волосами. Многие, забавляясь, высоко подбрасывают в воздух топоры и ловко хватают за рукояти.
Раздвигая ряды, вперед вырвался один всадник на белом коне, смеющийся, веселый, помчался вперед, размахивая руками.
Рядом с Промеком поднялись луки, но воевода сказал резко:
– Не стрелять!.. Послушаем.
Всадник придержал коня шагах в двадцати, прокричал сильным голосом:
– Походный князь Ральсвик приглашает благородного Промека на пир в честь завтрашнего сражения!
Промек пробормотал:
– А разве сражение будет не сейчас?
Воевода сказал негромко:
– Видимо, ради пира готовы отодвинуть... нам это на руку.
– Еще бы, – поддакнул Промек. – На сутки проживем дольше!
Воевода ожег его презрительным взглядом.
– Дурень, – сказал он ровным голосом, – за нашими спинами срочно собирают войско.
– Тогда нам выбирать нечего, – ответил Промек. Он прокричал громко: – Мы принимаем предложение!.. Но я приду со своим вином.
