Слуги принесли обед, тихие и молчаливые. Она ловила их ускользающие взгляды, но, когда сама смотрела в упор, поспешно отводили взгляды, исчезали, словно просачивались сквозь стены.
Мирошник пришел не скоро, от него несло гарью, каленым железом, промасленными кожами. На Итанию пахнуло и ароматом крепкого вина. Выглядел он усталым, но глаза весело блестели, а поприветствовал ее сильным уверенным голосом.
– Какое жулье, – сказал он, однако без всякого гнева в голосе. – Свои же, не чужаки какие-нибудь непонятные, ан нет – стараются обжучить!.. По серебряной монете запросили за каждое копье!.. Виданное ли дело: раньше всегда столько платили за десяток!
Со двора донеслись грубые голоса. Он подбежал, высунулся, погрозил кулаком. Итания приблизилась к другому окну. На площадь выезжали всадники, перед ними носился крепкий приземистый человек, размахивал мечом и орал дурным голосом.
– Предран, – объяснил ей Мирошник. – Только ему по плечу из этой толпы сделать воинов. Может быть, по плечу.
Итания спросила ровным голосом:
– Вас что-то тревожит?
Мирошник фыркнул:
– Вы считаете, что войска артан перед воротами моей крепости не достаточно для тревоги?
– Войска артан? – переспросила она. – Разве с ними не удалось договориться?
– Как? – спросил он. – Как с ними можно договориться, если у них было одно-единственное условие?
Она опустила голову.
– Да, но...
Мирошник повернулся к ней всем корпусом, рассматривал ее так пристально, что она с неудовольствием сдвинула плечами. Он тут же отвел взгляд, сказал быстро:
– Извините, принцесса... Но могу ли я предположить...
– Вы можете все, – ответила она горько. – Вы можете все, наместник...
Он смотрел во все глаза. Лицо его менялось, наконец сказал совсем тихо:
– И все-таки мне кажется, что вы даже не удосужились узнать решение Совета Старейшин.
– Как будто оно было не предрешено, – сказала она с прежней горечью.
С площади донеслась бравая, но нестройная песня. Еще громче звучал гневный голос ветерана, что пытался наскоро создать войско.