Yeonbin

thanks

ёнджуну паршиво, отвращение ко всему окружающему мерзким комком подкатывает к глотке. хочется разъебать ближайшую стену, лучше собственным лицом, чтобы переносица звонко хрустнула от удара. чувство собственной ничтожности буквально пригвоздило парня к полу. чхве только и может, что лежать и курить, выпуская едкий дым из лёгких в потолок. субин уже не пытается вытянуть из старшего хотя бы слово, лишь молча оставляет еду на столе, всё никак не решаясь проветрить комнату. студенты из соседних комнат иногда заходят, чтобы принести свои сожаления, на что, — очевидно, — не получают совершенно никакой реакции. даже преподаватели в университете пытаются отнестись с пониманием к ситуации ученика, правда долги по учёбе за ёнджуна исправлять никто не собирается. «у него, всего-навсего, мать померла, а ведёт себя так, будто единственный, кто конец света пережил» — субин лишь злобно смотрит на горе-комментатора, из-за чего последний осекается, так и не решаясь сказать что-либо ещё. младшему до боли где-то посреди грудины обидно, что кто-то смеет так нагло обесценивать чужое горе. ёнджуну, наверное, было бы плевать, как думают другие одногруппники. субин же уверен, что ёнджун бы разнёс всё вокруг в ярости, услышав такое.
ёнджун бродит по комнате практически бесшумно, до чёртиков пугая соседа. субин уже счастлив тому, что старший пытается идти с ним на контакт, хотя ему явно тяжело, да и не особо хочется. как и не хочется окончательно замыкаться в себе, ёнджун прилагает все усилия, чтобы перекинуться с соседом хотя бы парой фраз.
_
ёнджуну трудно. по большей части даже не из-за смерти матери, причина совсем дурацкая и… просто дурацкая. эта самая причина — постоянно рядом ошивается, проверяет, пообедал ли юноша и каждые два-три часа спрашивает, хорошо ли он себя чувствует. безграничная опека, конечно же, жутко надоедала сначала, а теперь — её не достаёт. субин с головой нырнул в конспекты, чтобы помочь старшему с учёбой. уверенность в двести с лишним процентов, что отчисление парня добьёт — заставляет субина чувствовать себя виноватым, даже причина непонятна.
— и долго ты собираешься пыхтеть над тетрадями? — ёнджун с головой обмотан в свой любимый чёрный плед, — второй час ночи на дворе, а тебе скоро вставать.
— пока не перепишу тебе хотя бы треть всех конспектов, которые понадобятся тебе завтра, — чхве потирает ноющую шею и хрустит запястьем, снова принимаясь за писанину. ёнджун больше тревожить не хочет, но и просто так мальчишку оставить не может.
субин благодарно улыбается, мельком глянув на ёнджуна, который с негромким стуком поставил на свободное место кружку горячего кофе. спать не хочется совсем, хотя ёнджун и не спал практически всё это время. не хочется почти ничего. и почти — снова из-за субина.
_
чхве с успехом закрывает долги по учёбе, безмерно благодарит младшего и в порыве непонятных мягких чувств с силой прижимает его к себе, пряча нос где-то в складках громадного худи. субину даже неловко как-то, но он проводит несколько раз ладонью по свежевыкрашенным синим волосам и оставляет руку на чужом плече.
— я надеюсь, что ты не собираешься заплакать прямо сейчас?
— если только от радости.
субин, на самом деле, до сих пор удивлен тому, что ёнджун — не заплакал ни разу за всё это время. по крайней мере, пока субин находился рядом с ним.
ёнджун, конечно, всё ещё отошёл не до конца, но его с самого детства приучали: ничего в этом мире не вечно, нужно отпускать, как бы тебе ни было дорого то, что кончилось. держаться получается лучше, когда рядом субин, гораздо лучше. мысли забиваются какой-то невообразимой ерундой и хочется хохотать, как непонятно кто.
на улице совсем тонкий слой снега, мороз неприятно щипает щёки, а ёнджун чувствует, что влюбился.