В прошлое

Глава 17. Темнота внутри

— Это наша последняя ночь. Гермиона взглянула на Северуса, они вместе лежали в постели и читали. — Что ты имеешь в виду? — спросила Гермиона, чуть нахмурившись. Северус вздохнул. — Завтра вечером все возвращаются в школу, — объяснил он. Гермиона кивнула. — Я знаю, — ответила она, не понимая, что конкретно подразумевал Северус. — Мне нравится проводить с тобой время, но я с нетерпением жду, когда снова увижу остальных, — призналась она. — Это не то, что я имел в виду, — сказал Северус, и Гермиона поймала его немного неуверенный взгляд. — Сегодня последняя ночь, когда мы будем совсем одни. — О, — только и произнесла Гермиона. Но вот ее глаза широко распахнулись, щеки покраснели, когда она поняла, что именно он имел в виду. — О! Северус усмехнулся. — Это было всего лишь предложение, — просто сказал он. — Здесь так трудно найти время, чтобы побыть наедине. Гермиона молчала и Северус начал беспокоиться. — Я не хотел волновать тебя, Гермиона, я... Однако Северус не закончил фразу, поскольку Гермиона поцеловала его. Он был удивлен тем, как она поцеловала его: он сам целовал ее так в коридоре после их ссоры, жестко и отчаянно, но все же он с нетерпением вернул ей поцелуй. Северус чувствовал каждое движение Гермионы, как она поцеловала его, ее руки на его груди, тепло между ними. Никогда прежде он не чувствовал ничего подобного, он не знал, что на него нашло, потому что он был не очень уверенным в себе человеком, но с Гермионой он чувствовал, что становится чуточку смелее. Северус прервал поцелуй, чтобы убедиться, что это было именно то, чего она действительно хотела, прежде чем они совершили бы ошибку. — Гермиона, подожди, ты уверена, что это именно то, чего ты хочешь? — спросил Северус, слегка задыхаясь. Гермиона поймала его взгляд, и он смог увидеть страсть в ее глазах. — Ты достаточно хорошо меня знаешь, Северус, чтобы спрашивать такое. Я никогда и ничего не буду делать, если сама этого не захочу, — прошептала Гермиона. Северус молча посмотрел на нее, а затем решил, что для него этого достаточно, и поцеловал ее. Гермиона застонала ему в губы и спросила. — Ты когда-нибудь делал это раньше? Северус честно ответил. — Нет. Гермиона вздохнула с облегчением. — Я тоже, — сказала она, и ее щеки покраснели, но не от смущения. Руки Гермионы обвились вокруг шеи Северуса, притянули к себе поближе и она снова поцеловала его. Это придало храбрости Северусу, чтобы стащить с Гермионы футболку; она последовала его примеру, расстегнув на нем рубашку. Когда рубашка упала на пол, невольный вздох сорвался с губ Гермионы. Северус знал, даже боялся, что все этим и закончится. Она смотрела на его руку с ужасом, но Северусу было так стыдно, что он не мог поднять на нее глаз. Гермиона протянула руку и на мгновение Северус подумал, что она ударит его, но вместо этого она нежно коснулась отвратительной метки на его предплечье. — Северус, — тихо сказала она. В ее голосе не было гнева или разочарования, в нем звучало сочувствие, которое было все же лучше, чем гнев, но, как все знали, сочувствие было той эмоцией, которую Северус Снейп ненавидел. Северус все еще не смотрел на нее. Когда ее палец мягко прошелся по метке, он поморщился с легким оттенком боли и быстрым движением убрал от нее руку. Забывшись, что он старался не смотреть на нее, он поднял голову и их глаза встретились. Гермиона не выглядела сердитой или разочарованной, он был прав, не выглядела она и сочувствовавшей, что удивило его. Было что-то в ее глазах, что он не сумел прочитать, она выдержала его взгляд, прежде чем положить руку на его обнаженную грудь. — Это ничего не меняет, — тихо сказала она и Северус понял, что эмоцией в ее глазах была любовь, но это было так чуждо ему, что он не сразу узнал ее. — Это меняет все, Гермиона, — сказал Северус. Его голос был полон стыда и он чувствовал, что метка словно горит на его коже. — Нет, — сказала Гермиона, ее голос по-прежнему звучал тихо и мягко. — Ты все еще тот же самый человек, в которого я влюбилась, — ее рука оставалась на его груди, где она могла чувствовать, как бьется его сердце. — Гермиона, это не... — начал было Северус, но Гермиона прервала его, прикоснувшись пальцем к его губам. — Эта метка не делает тебя плохим человеком, Северус, — сказала Гермиона, желая рассказать ему, что это для него будет значить в будущем, чтобы ему не было так горько. — Это делает тебя тем, кто будет бороться, — она посмотрела на него с уверенностью в глазах. — Это сделает тебя бойцом и героем, Северус. — Ты действительно веришь в это? — спросил Северус, ища в ее глазах обман. Как можно было поверить в то, что он хороший человек, если он сам не верит в это? Гермиона кивнула, и Северус больше не мог ни о чем думать, кроме ее роскошных волос и мягких губ, улыбающихся ему. Она не могла выглядеть более красиво. — Да, — призналась она. — И я думаю, что в глубине души, ты тоже в это веришь. Северусу иногда становилось не по себе от того, что она могла видеть в нем то, что даже он сам не мог увидеть, но он ей поверил, и поцеловал. Он поцеловал ее, как никогда не целовал раньше, он поцеловал ее, как обновленный человек. Правда в том, что, когда он был с Гермионой, Северус действительно чувствовал себя новым человеком. Он чувствовал, что может стать лучшим человеком ради нее. Гермиона прервала поцелуй и посмотрела на Северуса, как будто пыталась выяснить что-то для себя. — Тебе не нужно становиться лучше, — тихо сказала она, как если бы прочитала его мысли, но он знал, что рассказал ей все, что хотел, в этом поцелуе. — Ты удивительный человек. Северус мягко улыбнулся ей и снова поцеловал. С Гермионой было так хорошо и естественно, не было никакой неловкости, о которой ему говорил Люциус, рассказывая о своем первом разе с Нарциссой. Северус предположил, что это было из-за того, что тогда им было всего лишь по пятнадцать лет. Он выкинул эту мысль из головы и сосредоточился на «здесь и сейчас», на женщине в его постели, которую любил больше всего на свете, женщине, которую, он знал, он просто не может потерять. Поскольку все больше и больше предметов одежды были сброшены на пол, а комнату наполнили звуки мягких вздохов и тихих стонов, Северус не мог не думать о том, что, пока Гермиона не сказала ему об этом, он никогда не думал, что может быть хорошим человеком, потому что никто не верил в это. Но Гермиона так считала, и это заставило его поверить в то, что он изменился навсегда, и это было то, что сделало его счастливым, что он (в отличие от своих друзей) ждал нужного человека. — Северус. — Хм? — Я действительно влюблена в тебя. Северус посмотрел на женщину, лежавшую рядом с ним: ее волосы в беспорядке разметались по подушке от событий прошедшей ночи (он усмехнулся про себя), и она была совершенно голая (что заслуживало другой ухмылки). Он нашел ее заявление немного странным, поскольку никогда не думал, что ее признание в любви к нему было ложью. — Я знаю, — мягко сказал Северус, пытаясь скрыть замешательство. — Я тоже тебя люблю. Гермиона смотрела в потолок и вздохнула. — Но я не имею в виду, что люблю тебя, я имею в виду, что влюблена в тебя, — сказала она, и Северус мгновенно понял разницу между «люблю» и «влюблена». Северус улыбнулся и прижал ее к себе его словами: — Ну, хорошо, я тоже влюблен в тебя, — сказал он, делая акцент на слове «влюблен». Гермиона усмехнулась про себя, и пусть он крепко прижимает ее к себе, они оба были эмоционально и физически вымотаны, что теперь могли только спать, ведь Хогвартс-экспресс придет только к обеду. Лежа в объятиях Северуса, Гермиона улыбалась, его теплое тело прижалось к ее спине, а руки обнимали талию. Мысли Гермионы медленно сменяли одна другую. Она всегда думала, что когда впервые будет заниматься сексом, то это произойдет с Роном, милым, замечательным, несколько неуклюжим Роном. Что они всегда будут вместе, что они поженятся и у них будет много детей. Она не должна была быть настолько наивной. В конце концов одним холодным ноябрьским вечером она передумала насчет Рональда Уизли. Она была назначена старостой девушек, чем очень гордилась, как и все, кто ее знал. К ее огромному ужасу, старостой мальчиков был назначен Драко Малфой, но, в связи с его переходом на сторону света, они пожали друг другу руки и прекратили нападки друг на друга. Во всяком случае, Гермиона запомнила ту ночь в начале семестра, когда она и Драко патрулировали Хогвартс. Драко сказал, что проверит Астрономическую башню, чтобы застукать смущенных шестикурсников, занимающихся сексом, а Гермиона начала свое патрулирование с третьего этажа. Неизвестно почему, но некоторые студенты использовали третий этаж для своих ночных похождений. Гермиона не знала с чем это было связано, но предположила, что из-за того, что на третьем этаже был самый тихий пол, ведь здесь был только класс ЗОТИ, кабинет преподавателя и множество других классов, которые были в основном пусты. Или, может быть, это было связано с тем, что другие этажи были более заполнены. Седьмой этаж был всегда занят, там находилось больничное крыло. На шестом этаже располагались апартаменты преподавателей и здравомыслящие студенты избегали его. Пятый этаж вел к башне с часами, где обычно торчал Филч, чтобы убедиться, что студенты не разберут их на винтики. Четвертый этаж вел к тайному ходу, из которого можно было улизнуть из замка, но обычно Миссис Норрис пряталась где-то поблизости. Второй этаж избегали по нескольким причинам, но главным образом потому что там располагался туалет плаксы Миртл, и большинство студентов опасались проходить мимо него из опасения оказаться промокшими. На первом этаже находился класс Трансфигурации (а рядом и кабинет МакГонагалл) у которой был слух летучей мыши. Что касается холла, то студенты не были настолько глупы, чтобы пойти туда, а Большой зал всегда запирался на ночь. Мысли Гермионы вернулись к настоящему, она закрыла глаза, на самом деле не чувствуя, что устала. Она вспомнила ту ночь совсем по другой причине. Ох, и конечно же, подземелья, все избегали их, потому что там находился класс Зельеварения, кабинет и личные апартаменты профессора Снейпа, и все были в ужасе от него. Гермиона громко рассмеялась при этой мысли. Все избегали подземелий, опасаясь профессора Снейпа, а здесь она лежа в его постели. — Почему ты смеешься? — спросил Северус. Его голос звучал устало, но ему было любопытно. Гермиона улыбнулась, когда он притянул ее к себе. — Да так, просто думаю, — призналась она. — М-м-м, — лишь сказал Северус, и Гермиона позволила ему уснуть, счастливая от того, что была поймана на мыслях о нем. Она продолжила патрулировать третий этаж, после того, как отправила первокурсников, пытавшихся прикрепить к двери навозную бомбу обратно в их общую гостиную (конечно же это были слизеринцы), когда услышала странные звуки, доносящиеся из заброшенного класса. Гермиона подошла поближе и услышал стоны, она сразу же поняла, что происходит внутри класса и пожелала, чтобы Драко оказался здесь, поскольку Гермионе было откровенно стыдно, что именно она нашла их. Взявшись за ручку двери и уже собираясь открыть ее, она услышала вскрик «Рон!», остановивший ее. Это был женский голос и Гермиона застыла в ужасе, она думала, что ей это мерещится, Рон ни с кем не встречался. Ну, на шестом курсе он встречался с Лавандой, но потом они расстались, не так ли? Рука на плече Гермионы заставила ее подпрыгнуть. Обернувшись, она увидела, что Драко стоит позади нее и выглядит встревоженным, но, когда он услышал мужской голос, простонавший «Лаванда», его глаза расширились и он все понял. — Пойдем, — мягко сказал Драко. — Я разберусь с этим козлом. Гермиона кивнула, не нуждаясь в том, чтобы ей повторяли дважды, и со слезами на глазах побежала башню Гриффиндора так быстро, как только могла, однако встретила препятствие на своем пути, точнее, столкнулась с ним. — Мисс Грейнджер, — протянул холодный голос. — Что заставило старосту девушек врезаться головой в преподавателя? Гермионе было плохо, но в тот момент она подняла глаза на самого ненавистного профессора и слезы полились еще сильнее. Он, казалось, немного удивился, когда увидел, что она плачет, но ничего не сказал. — Извините, профессор, но я только что стала свидетелем того, как человек, которого я люблю, занимается сексом с дешевой шлюхой в пустом классе, и думаю, что я имею полное право спешить, чтобы быть подальше от него. Профессор наблюдал за ней с интересом, а затем сказал: — Очень хорошо, — небольшая ухмылка украсила его лицо и Гермиона поспешила мимо него обратно в башню Гриффиндора. Теперь, когда она думала об этом, о том, как его глаза тогда мерцали... это было похоже на то, как он ухмыляется теперь, когда она узнала, какая легкая улыбка у Северуса Снейпа. После той ночи она перестала думать о Роне в качестве возможного бойфренда. Странным было и другое, тогда же она подружилась с Драко Малфоем. — Спасибо за прошлую ночь, — сказала Гермиона Драко, когда встретила его в холле для совместного ночного патрулирования. Драко легко улыбнулся ей. — Все в порядке. Я пнул его под зад ради тебя. Гермиона усмехнулась. — Не могу поверить, что думала, будто люблю этого идиота. Драко пожал плечами. — Как говорится, мы не властны над сердцем, оно само выбирает в кого влюбляться, — загадочно произнес он и некоторое время они шли молча. — Так что же заставило тебя стать хорошим парнем? — с любопытством спросила Гермиона, она никогда не знала, почему Драко присоединился к светлой стороне. Драко пожал плечами. — Мой отец мертв, Волдеморт убил его. Моя мать увидела свою ошибку и сказала мне, что, когда она училась в школе, у нее был друг, который рисковал всем, чтобы противостоять Волдеморту. Она сказала, что хочет следовать ее примеру, — он улыбнулся. — Думаю, что на этот раз, я хотел бы быть героем вместо плохого парня. Гермиона усмехнулась. — А знаешь что, Малфой? — Что? — спросил Драко, глядя на нее с любопытством. — Оказывается, ты не такая уж и задница, — искренне сказала Гермиона, Драко рассмеялся. — Ну, спасибо. — Не стоит. Ох и жалко, что тогда я разбила тебе нос... — сказала Гермиона, чувствуя себя немного виноватой. Драко пожал плечами. — Забудь об этом, тогда я это заслужил, — честно признался он. — Это очаровательно, — растягивая слова, произнес голос позади двух друзей, что заставило их подпрыгнуть и повернуться, чтобы увидеть улыбающегося Северуса Снейпа. — Северус! — воскликнул Драко. — Как давно вы стоите здесь? — спросил он, глядя на мужчину. — Достаточно, чтобы понять, что вражда между факультетами закончилась, — сказал он, разглядывая их обоих с любопытством. — Когда я учился в Хогвартсе, все слизеринцы и гриффиндорцы ненавидели друг друга. Драко усмехнулся. — Я до сих пор ненавижу большинство гриффиндорцев, Грейнджер является исключением, — сказал он, и Гермиона чуть покраснела от его слов. Снейп ухмыльнулся. — И Поттер? — спросил он, приподнимая бровь, в то время как бледные щеки Драко покраснели. — Доброго вам вечера, Драко, мисс Грейнджер, — вкрадчиво сказал он и проскользнул мимо них к подземельям. После того, как он вышел за пределы слышимости, Гермиона затащила Драко в соседнюю нишу. — Что, Грейнджер, решила немного поразвлечься? — поддразнил ее Драко, когда Гермиона прижала его к стене. Она подняла бровь. — Я не соблазняю тебя, Малфой, а допрашиваю. Ты гей? — А тебе не кажется, что это немного личный вопрос? — немного неловко спросил Драко. — Просто ответь на вопрос, — сказала Гермиона. — А если не отвечу, что ты сделаешь? — спросил Драко. Гермиона ухмыльнулась и направила не него палочку. — Тебе понравилось быть хорьком, Малфоя? — спросила она, а глаза искрились озорством. — Хорошо, я гей! — рука Драко потянулась к его губам, а глаза расширились, когда он понял, что только что сказал. Гермиона удовлетворенно улыбнулась и отпустила его. Она вышла из ниши, а после секундной паузы Драко последовал за ней. Когда они начали патрулировать первый этаж, Гермиона как бы случайно спросила. — Так как долго ты уже без ума от Гарри? С третьего курса? Драко задохнулся от такой наглости. — Извини? — хрипло спросил он. — Ты меня прекрасно слышал, — твердо сказала Гермиона, но все еще дразнящим тоном. Драко открывал и закрывал рот, как рыба, а затем со вздохом сказал: — С четвертого курса. Гермионе оказалось интересно, что происходит между Гарри и Малфоем теперь, она знала, что-то происходило до ее попадания в прошлое. Вспоминать эти разговоры было странно для Гермионы, потому что сейчас она может сказать, что Северус был в восторге от поступков Драко по отношению к Гарри и постоянно дразнил его. Она могла сказать, что он был счастлив, что два факультета объединились в такие смутные времена. То, что Малфой сказал о своей матери, заставило желудок Гермионы болезненно сжаться. Она опечалилась, когда узнала, что Люциус мертв, но в будущем он не был хорошим человеком, у Нарциссы, с другой стороны, было доброе сердце и это помогло ей принять верное решение. Она чувствовала, что ее слова и пример вдохновил Нарциссу, поскольку это дало Драко лучшую жизнь. Он не хотел быть Пожирателем Смерти, она всегда это знала. Северус тихо сопел у нее за спиной, а Гермиона чувствовала себя отдохнувшей, как никогда ранее, когда вспомнила еще одну важную деталь, когда патрулировала с Драко Хогвартс. — Я говорила с Гарри. — Что? О чем? Ты же не сказала... Грейнджер, если ты все рассказала ему, я прокляну тебя или сотру память! — сказал Драко, и Гермиона усмехнулась. — Я не сказала ничего подобного, я даже не упоминала твоего имени. Драко прищурился, когда они шли вдоль второго этажа; портреты выражали неодобрение из-за того, что они освещали себе путь с помощью палочек. — И что же ты тогда сказала? — спросил он. Гермиона улыбнулась. — Ну, я просто сказала, что у меня есть некое соображение о нем. Ему стало любопытно, и я сказала, что заметила, что после его неудачи с Чо и недолгих отношений с Джинни в прошлом году, он ни с кем больше не встречается. Драко закатил глаза. — Грейнджер — ты дура, ты практически прокричала: «Я думаю, что ты гей», — сказал он со вздохом. Гермиона закатила глаза. — Ну, он спросил, что я имела в виду, и я ответила, что думаю, что он может быть геем и, что если бы он был им, это ничего для меня не изменит, — ответила она. — Он тихо посидел некоторое время, а потом спросил, как я это поняла. У Драко упала челюсть, и он на мгновение остановился, чтобы посмотреть на Гермиону. — Он гей? Гермиона улыбнулась, вполне удовлетворенная своей работой, и кивнула. — Он гей, и никто, кроме меня и тебя этого не знает. — Ты этим очень довольна, не так ли? — изумленно спросил Драко. Гермиона усмехнулась. — Да, — сказала она. — Вчера вечером, Гарри и я проговорили больше часа о подходящих для него семикурсниках. Они продолжили идти и были на пути вверх к скрытой лестнице для быстрого доступа на первый этаж, когда Драко полушутя-полусерьезно спросил. — А я присутствовал в вашей дискуссии? — Конечно, — сказала Гермиона с усмешкой. — И... — сказал он, желая ее разговорить. Гермиона усмехнулась. — Ты сейчас говоришь об этом так отчаянно. — Я ненавижу тебя, Грейнджер, — пробормотал Драко, но Гермиона знала, что это было поддразнивание. — Если хочешь знать, он сказал, что ты вполне приемлем, довольно симпатичен, и хотя он сказал мне, что никогда не скажет тебе этого, но, твоя неадекватность на квиддичном поле обескураживает его. Драко уставился на нее. — Он сказал, что? — Ах, опять старосты школы, обсуждающие свою интимную жизнь, в то время, когда они должны патрулировать школу. Гермиона закатила глаза при звуке этого голоса. Она обернулась и скрестила руки на груди. — Профессор Снейп, почему вы следите за нами? — спросила она. Драко все еще пялился на нее, а Снейп поднял бровь. — Мисс Грейнджер, я просто выполняю свой долг в этой школе, убеждаюсь, что все ученики сейчас в своих постелях, а не на тайном свидании в пустом классе. Гермиона не казалась убежденной. — Это седьмой раз из наших восьми маршрутов патрулирования, который мы натыкаемся на вас, профессор. Не так ли, Драко? Драко взял себя в руки и кивнул. — Я думаю, что ты права, Гермиона. — Странное совпадение, — проговорила Гермиона с полуулыбкой. Уголки губ Снейпа дернулись, как будто он хотел улыбнуться или рассмеяться, но он остановился на ухмылке. — Я уверяю вас, мисс Грейнджер, если бы я за вами следил, я бы постарался, чтобы вы меня не поймали, — ответил он и только тогда повернулся к Драко. — Я предлагаю вам перестать тосковать о Гарри Поттере, он сам бросает на вас отчаянные взгляды, Драко. Затем Снейп ушел так быстро, словно его тут и не было. — Ты флиртовала со Снейпом! — воскликнул Драко, его голос эхом разносился по всей лестничной клетке. Глаза Гермионы расширились, когда она положила руку на свой рот. — Нет! — зашипела она, но беззвучный смех Драко сказал ей, что он думает иначе. — Да! — сказал Драко, когда они продолжили подниматься по лестнице. — О, заткнись уже, или я скажу Гарри, что ты безумно влюблен в него, — бросила Гермиона и Драко сразу же замолчал. Северус передвинулся во сне и крепче обнял Гермиону, а она задумалась над его странным поведением, если бы она тогда была без Малфоя, он бы до сих пор относился к ней с той же гадливостью, с которой рассматривал всех гриффиндорцев. Она кокетничала с ним в ту ночь, она не знала, что привело его к ним и, когда она думала об этом позже, после патрулирования, она так и не смогла понять этого. Она чувствовала себя немного странно: как естественно было подтрунивать над ним. Все это произошло за шесть дней до ее попадания в прошлое. Гермиона понимала, она, вероятно, слишком много думает обо всем, но пока ей не нужно слишком беспокоиться о возвращении, сейчас она должна просто наслаждаться жизнью здесь, с Северусом. На этой мысли она позволила себе уснуть. Оказалось, что находясь в руках Северуса, засыпать гораздо приятнее, потому что как и все, что между ними произошло этой ночью, она чувствовала себя с ним великолепно. Прежде чем она встретила Северуса, она не верила в родственные души, но сейчас она поняла, что ошибалась Северус был ее родственной душой в этом времени, и Гермиона всем сердцем надеялась, что и в будущем тоже.