Лепесток

И кто же из нас болен?

— Коё, вы сегодня как никогда прекрасна. Но скажите, хотите что-то услышать от меня? — ненадолго убрав бутылку воды от губ, спросил Чуя.
  На лице женщины появилась улыбка, но та сразу же спрятала её за роскошным коралловым веером.
— Да, Чуя, я бы хотела поговорить с тобой. Точнее, меня пугает твоё состояние, — собеседница Накахары, лёгким движением кисти привела веер в движение. Он то наклонялся, обнажая вздёрнутые кончики алых губ, то поднимался, придавая хозяйке серьёзный вид.
  Парень вопросительно посмотрел на Коё, пытаясь сделать вид, что не понимает о чем она говорит.
— Пожалуй, будет грубо спрашивать на прямую, — взмахи остановились. — Когда я была ещё не завербована мафией… Будет проще сказать, когда я ещё жила нормальной жизнью. Красивая, свободная и любящая лёгкий флирт. Без обязательств, лишь зачарованные взгляды. Но однажды это сыграло со мной злую шутку. Мужчина, не вспомню даже как его зовут, но он точно был иностранцем, влюбился в меня по уши. Бегал, дарил подарки, писал кучи записок… Однако я не испытывала к нему ничего кроме безразличия. Не он первый, не он последний. И вот, в один день он подкараулил меня около моего дома. Это было не очередное признание, тогда я впервые услышала о такой болезни как «ханахаки».
  Чуя дёрнулся от неожиданности. Пару капель, только начатой бутылки выпрыгнули на пол.
— Вижу тебе знакомо это слово. Этот приговор. Но тогда я не понимала, что несёт этот сумасшедший. Что-то о крови, боли и множестве цветов. Звучит как отрывки из романов, правда? Лишь со временем я узнала, что ханахаки равносильно неминуемой смерти. Редкое заболевание вызванное ярой любовью.
— Но как вы…
— Мне ещё долго снилось его лицо. Лицо с которым он предвещал свою кончину. Бледное, с мешками под глазами, сухими губами.
  Чуя нервно сжал бутылку. Теперь на пол, как и на руку, как и на одежду мафиози пролились не пару хрустальный капель, а целый водопад чистой воды. Под взгляд Коё, парень отнёс уже негодный пластик в мусорку, а после достал из ближайшей тумбочки салфетки. И пока он вытирал намокшие руки, женщина продолжила.
— Теперь я вижу тебя, в таком же плачевном состоянии. И если делить ханахаки на стадии, где первая боль в сердце, вторая извержение организмом кровь и цветы, а третья малокровие… Я больше чем уверена, ты значительно поубавил в красной жидкости. То следующая, четвёртая стадия, смерть.
— И этого не избежать? — без капли страха, но и не стесняясь своих слов спросил рыжий.
— Ханахаки — болезнь поражающая влюблённое сердце. Сердце, что ранее поразила стрела безразличия, — Коё огорчённо вздохнула. — Кто же эта счастливица, что вскружила голову нашему Чуе?
  Парень не знал как на это ответить. Он не мог сказать правду. Хотя-бы ради Дазая. Того самого «счасливицы». Но Чуя знал, Осаму совсем не счастлив зная, что рыжий влюблен в него. Парень понимал это, но не хотел верить. Даже сейчас. Находясь на грани смерти. Как будто стоя у открытой форточки. Внизу морская гладь и пустота. И никто не стянет его с подоконника. Может только тихо шепнёт: «прыгай».
— Мне не хотелось бы называть её имя, — увернулся от ответа Чуя. — Но можете поверить, что если я и умру, то только с её именем на губах.
  Парень слабо улыбнулся, вовсе не желая этого делать. Но он не врал, насколько бы сильно не кололо сердце, не болел нос и не горели щеки от его прикосновений, Чуя никогда не переболеет любовью к этому кудрявому мерзавцу.
— Нельзя закончить роман, если у тебя ещё остались пустые страницы. Не знаешь чем их заполнить, растяни основной сюжет как можно дольше. Ханахаки зарождается на почве односторонней любви, но психология человека не играет по правилам болезни. И если она сыграет против, то может наступит исцеление, а может и неизвестная мне пятая стадия.
— Тоесть вы не знаете, что случится?!
— Не знаю. Да и вряд-ли знает кто-то ещё. Никогда не видела и не слышала о спокойно проживающем больном. Будь от этого какое-то проверенное лекарство, эта болезнь не была бы чем-то из ряда вон выходящего. С этим не приедешь к врачу, не помогут компрессы и отвары. Остаётся лишь верить, что у тебя в запасе остались те самые страницы.