Лучшее во мне

Глава 15. Начинается с вешалки

«Я прошу — ведь сценарий писали вы: 

Пообещайте, что наши герои 

В конце останутся счастливы». 

- дешевые драмы -

Когда впервые за много-много дней мне удается вытащить Тэхёна на улицу, он вцепляется в мою руку и держится за неё крепко, как за спасательный круг, чтобы не утонуть в беспощадном сеульском море людей и машин. Ощущая тепло его ладони, я ловлю себя на мысли, что эта рука была создана для меня: настолько идеально она лежит в моей.

Я словно заново учу его ходить после того, как он научил меня летать.Чувство отвратительное и в то же время приятное: в нем смешиваются беспомощность и безграничная сила. Ступая на узкий тротуар, я вынужден придерживать Тэхёна за локоть и ближе притягивать к себе, потому что этот мальчик будто вовсе не замечает движения на дороге, ну, а я просто не могу его потерять. К счастью, он ведет себя послушно и делает шаг в сторону, всем телом робко прижимаясь ко мне. Тэхён стал гораздо смелее с того дня. Он благодарит за это меня, а я считаю, что это исключительно его, невероятно сильного человека, заслуга. Шагая со мной в ногу, Тэхён улыбается, внимательно слушает меня, смеется над моими шутками и изредка поднимает глаза, чтобы встретиться со мной взглядом. Если жить не ради этого, то чего ради?

Я оглядываюсь вокруг на всех этих недовольных прохожих, чьи лица полны непонимания, и в голову мне приходит только одно. 

 — Как можно чувствовать себя настолько чужими в этом огромном городе? — шепчет мне на ухо Тэхён, озвучивая мою собственную мысль. 

И правда. Словно мы оба с другой, совсем далёкой планеты и свалились сюда по чистой случайности, чтобы на нас вот так, вытаращив глаза и открыв рты, смотрели прохожие, переспрашивали трижды, как по инструкции, каждую сказанную нами фразу, будто бы не в силах перестроиться на наш особый неземной язык, и замирали с каменными лицами, даже не пытаясь вникнуть в наш междусобойный юмор, живущий исключительно за пределами этой посредственной вселенной. 

— Я знаю, как это можно исправить. 

По старой-доброй и уже давно забытой традиции мы с Тэхёном прячемся от внешнего мира в подземке, на дальней, — той самой, — безлюдной станции. Её тишину нарушают лишь редкие поезда и ещё более редкие пассажиры. Я тяну Тэхёна за руку и усаживаюсь с ним на скамейку — ту самую, с которой мы когда-то наблюдали попытку самоубийства: неудачную, к счастью. Сложно представить, сколько всего видели эти тоннели: след от пощечины на моем лице, растерянность, непонимание, тэхёновы слёзы, радость новой встречи. Ещё сложнее представить, что всё это пережили мы с ним. Вместе.