Грим

21 глава. Set Fire to the Rain

But there's a side to you
That I never knew, never knew
All the things you'd say
They were never true, never true
And the games you'd play
You would always win, always win 

But I set fire to the rain
Watched it pour as I touched your face
Let it burn while I cry
'Cause I heard it screaming out your name 

Но в тебе есть черта,
О которой я никогда не знала:
Всё, что ты говорил,
Было неправдой, было неправдой,
И в каких бы играх ты ни участвовал,
Ты всегда выходил победителем. 

Но я подожгла потоки дождя,
Касаясь твоего лица, смотрела, как он льётся,
Пусть дождь горит, пока я плачу,
Потому что я слышу твоё имя в нём. 

Adele — Set Fire to the Rain 

     Шумное дыхание... Стон.... Каждое прикосновение обжигает кожу. Его губы блуждают по ее телу. Она выгибается навстречу сладостным ласкам. С губ срывается полустон-полукрик. Серые глаза становятся черными от страсти, делая его похожим на зверя. Зверя, прирученного ею. 

     Гермиона, задыхаясь, открыла глаза. Сердце испуганной птицей билось о грудную клетку. 

     «Сон, это опять тот сон», — заверила себя Гермиона. Собственный голос в голове показался неубедительным. 

     Воспоминания о ночи в объятиях Драко Малфоя восстанавливались по крупицам, складывались в памяти, как пазл, яркими порочными картинками из снов. Они преследовали по ночам, не позволяя забыться, напоминая о собственной слабости. Страх этих снов заставлял Гермиону допоздна засиживаться за чтением книг, сократив и без того краткие часы отдыха. 

     От жажды неудовлетворенного желания хотелось выть, кричать, разбить пару ваз о стену. Глупое тело желало Малфоя. Гермиона закрыла лицо ладонями, сдерживая слезы, безысходность и злость душили, заставляли задыхаться от собственной беспомощности. Тихая боль поднялась с глубин души и затопила сознание. 

     Гермиона вскочила с кровати, босиком спустилась по лестнице, не слыша шепот волшебников на картинах и визгливого ворчания портрета Вальбурги Блэк, зашла в одну из комнат особняка и остановилась перед гобеленом с родословным деревом древнейшего семейства Блэк. Старая ткань выцвела, местами ее прогрызли докси. Но имена волшебников, бесследно почивших в веках и забытых своими потомками, оставались нетронутыми беспощадным временем. Золотая нить, образующая родословное древо, слабо мерцала, как и девиз «Чистота крови на век» в нижней части полотна.