Отя, тебе нравится?

Часть 5

— Леш, ты на стол накрывать умеешь?

Алеша с достоинством кивнул спрашивающему «взрослому» — а на самом деле семнадцатилетнему — парню, являвшемуся, он теперь знал, его двоюродным братом, и потерся щекой о Данину приласкавшую мимолетно ладонь. Не избалованный прикосновениями, омежонок неосознанно постарался продлить приятный телесный контакт. Даня, похоже, понял, чего хочется братишке, усмехнулся, наклонился и подхватил его, ластящегося, на руки.

— Ты, оказывается, котенок, — сказал с улыбкой. — А я-то думал — динозаврик… Ошибся, да?

Алеша застенчиво затрепетал ресничками и прижался, засмотрел глаза в глаза.

— Ну… — он постучал кулачком о ладошку. — Я разный могу быть… Когда играюсь, и когда не играюсь… — И застеснялся, знаками запросился обратно на пол.

— У нас стол не накрыт, а ты тискаешься, — укорил кузена, поставленный на ножки. — Дело сделаем, а потом ты меня еще так возьмешь. Договор?

Бедненький, разрывался между привитым предыдущими воспитателями чувством долга и желанием получить недоданные жизнью обнимашки. То ли реви и тискай, то ли тискай и реви. Даня не сделал ни того, ни другого , сдержался — ведь стол и правда сиял первозданной пустотой.

— Вот, — парень снял с сушилки несколько глубоких тарелок и протянул одну омежонку. — Ставь и бери следующую.

Алеша принял тарелку на ладошки, торжественно перенес на скатерть и вернулся за второй. Когда Даня подал пятую по счету, малыш ее взял и застопорился.

— Нас же четверо, — сказал недоуменно. — Эта зачем?

— Для хлеба, Леш, — юный альфа уже нарезАл на доске буханку.

Мальчик поразмыслил, улыбнулся тарелке и отнес и ее.

— Ложки, — мурлыкал, ровненько выкладывая возле каждой тарелки по ложке, — ложечки… Одна… Два… Три… Четыре… Блестят…

Покончив с ложками, ребенок притих, залез на табуретку и уселся. Дан молча сунул ему ломоть намазанного маслом хлеба и вышел в туалет, а потом — звать Виктора и Женю.

По возвращении всех троих ожидал сюрприз — посуды на столе прибавилось. И совсем не той, которая, по мнению взрослых, требовалась во время обеда.

Дожевавший хлеб Алеша скромно ждал на табуреточке. Эх, малявка — и бар-то открыл, и бутылку достал, выбрал, видимо, ту, что показалась красивей, и рюмки от пыли сполоснул. А конфеты, в баре лежащие кучкой, не тронул, хоть и голодный — ведь не разрешали…