Отя, тебе нравится?

Часть 4

   Пока разбирали детские одежонки и раскладывали футболочки к футболочкам, свитерочки к свитерочкам, два спортивных костюмчика — стопочкой, пяток трусиков и несколько пар свернутых носочков — да, Женя и их положил тоже, бесценнейший омега — отдельно, Виктора неожиданно осенило.

Раз мальчик упорно отказывается признавать в нем отца, но худо-бедно грамотен, можно дать ему почитать полученные — при нем же, обман исключается — в опеке документы. Пусть сам убедится, что чужой дядя — никакой не чужой, и не дядя. Уж документам с печатями он должен поверить!

Переодевшийся в пижамку с динозавриком Томасом Алеша натянул на ножонки носочки, обдумал предложение, покивал, округлив ротик, и согласился.

— Только не торопите меня, я пока медленно читаю, — очаровательно стесняясь, попросил он, водворил до этого лежавшие на кровати очки на нос и взобрался на указанный Виктором стул.

Чтобы мелкорослому омежонку было удобно, ведь стол предназначался для взрослых, мужчина, по совету Жени, положил на сидушку толстую диванную подушку.

Читал Алеша и правда очень медленно, проговаривал, запинаясь, каждый слог отдельно вслух, ползя пальчиком по строчкам. Мелкий шрифт и обилие заковыристых, незнакомых слов — юридических терминов, еще больше затрудняли прочтение. Промучавшись минут сорок и продемонстрировав редкое для столь маленького возраста упорство в достижении цели и недюжинную силу воли, ребенок одолел два первых абзаца текста, не поняв в них почти ничего, кроме имен и фамилий. Мертво завязнув во фразе «передан, вместе с находящимся при нем имуществом, предполагаемому биологическому отцу до получения результатов днк-теста», крайне утомленный омежонок сдался, с горестным вздохом отодвинул от себя документ подальше.

— Ох, — резюмировал самокритично, через отчаянный зевок. — Читаю я плохо. Но лучше так, чем совсем никак.

Чихнул и вопросительно-испуганно посмотрел через линзы очков сначала на сидящего напротив Виктора, потом — на стоящего рядом, внаклонку, опершись локтями о столешницу, Женю. Видимо, решил, что они оба будут его, недоучку, ругать.

Женя потрепал чужого умничку-сына по волосам, улыбнулся и выпрямился.

— Ну, — ласково спросил он у Алеши, — так кто тебе Виктор?

Мальчик почесал подбородочек, икнул и, пока неуверенно, привыкая, ответил:
— Отя…

Миг, и ребенок, сняв надоевшие очки, сполз со стула на пол и заблестел глазенками.

— Отя! — пискнул, приблизился, вокруг стола, к продолжающему сидеть Виктору почти вплотную и пустил из носа замечательный, большой зеленый пузырь. — А тебе нравится динозаврик Томас? Правда, он чудесный?

Относительно расслабился наконец, раз альфа — отец, а не чужой, незнакомый дядя, и начал себя вести, как положено шестилетнему ребенку. Гип-гип ура!!!

Виктор поймал грозящую сорваться и испачкать чудесного динозаврика Томаса детскую соплю в сунутый поспешно Женей платочек и привлек сына к себе обниматься, поставил между раздвинутых колен. Мужчина испытывал громадное, неописуемое облегчение.

«Признал. Алешка признал родство. Теперь будет полегче общаться».

— Нравится или нет? — омежонок затеребил задумавшегося отца за рукав, кокетливо затрепетал снизу в лицо темными ресницами. — А я тебе в этом костюмчике нравлюсь? Мне идет голубой цвет? Отя!

Омега есть омега. Затюканный, не избалованный, маленький и тощенький остается генетически омегой. Попал в благоприятную для развития среду, нарядился в обновку — и отогрелся, вдруг ожил, требует одобрения ближайшего альфы.

Так и дОлжно. Необходимо поддержать порыв. Иначе не вырастет полноценным членом общества, обретет кучу комплексов, будет иметь проблемы в создании пары, станет папой одиночкой или вообще не родит, начнет потихоньку выпивать и закончит жизнь несчастным алкашом, в окружении кошек.

А голубой ему идет определенно, прекрасно сочетается с ним -дымную глубину глаз.

Хорошенький, изящный, ладно скроенный мальчик, при полноценном питании и хорошем уходе со временем превратится в красивого парня. Добавить еще умеренный спорт на свежем воздухе и танцы…

…Кстати, о питании. Малыш ел в последний раз когда и что?..

— Алеша, — Алеша вопросительно вздернул бровки домиком. — Ты суп будешь кушать? С курочкой.

Омежонок поморгал, раздумывая, прислушиваясь к собственному, вроде, больному, организму, куснул губку и с энтузиазмом кивнул.

— Без курочки тоже буду, я все супы ем, которые дадут. Лук противный, вареный, в нем тоже ем, — ответил, и добавил, розовея мордашечкой, шепотом и пугаясь, что наглеет, благоговейно: — Но с курочкой даже лук намного вкуснее. Это же мяско…

Ууу, блядь, с хоровым, дружным, тройным подвывом. Повезло Алешкиному папаше-омеге, умер уже, иначе пластали бы его Виктор, Женя и Даня вместе без пощады, в лоскуты. А некромантов не существует.

«Часто ли раньше тебе доводилось есть мяско, ребенок-заморыш?! По праздникам?!»