Ошибка уравнения

V: Чертов Пятый

Первая любовь словно огонёк, который вряд ли когда-нибудь угаснет, но может заставить тебя гореть изнутри.

      Алиса лежала в своей комнате, буравя потолок своим взглядом, хотя в темноте комнаты она почти ничего не видела. Она слышит, как Четвертый снизу рассказывает о том самом дне, который запомнился каждому по своему. Кому-то как очередная жестокость отца, кому-то как наказание, которое перешло все границы, а кому-то до сих пор страшно вспоминать то неживое лицо сестры, во лбу которой находилась дыра от выстрела. Её испуганное лицо, которое застыло. От одних только воспоминаний по телу прошелся холод, который Лиса в свою очередь ненавидит. Сколько раз она будет вспоминать этот кошмар?

Когда за гранью ты видишь свое тело, понимая, что ты мертва. Твоё сердце остановилось, клетки начинают отмирать и только благодаря способности ты жива, а не разлагаешься в земле. Каждая смерть для неё как первая и последняя. Все время ходит по острию ножа, балансируя между жизнью и смертью. Кажется, что небеса покорят её за каждый шанс на жизнь, но Алиса не верит в карму или в Бога. С их способностями верить в это невозможно, хотя о невозможности речи и нет. Кто-то называл их знаком с небес, а кто-то называл их исчадием ада, детищем Сатаны.

      Прикрыв глаза, девушка подняла руки вверх, пытаясь ощутить воздух на ощупь. Хочет понять какого это быть везде, но одновременно и такой легкой. Невольно в голову просачивались воспоминания, которые она просто не была в состоянии игнорировать, сдаваясь.

Какое-то время назад...

      Грейс укрыла одеялом свою дочь с головы до ног, чтобы никто из детей не смог лицезреть свою сестру в таком состоянии. Робот-няня ушла, цокая своими каблуками по полу. Когда звук каблуков исчез, то дверь в медицинский пункт тихо приоткрылась, будто кто-то за ней не был до конца уверен в своих действиях. Клаус тихо зашел, из-за чего Алиса спряталась в шкаф, чтобы медиум не увидел её. Вздохнув, парень сел на край койки, на которой и находилась его сестра. Запустив руку в темные волосы, он разрушил тишину своим шепотом. Он говорил тихим и хриплым голосом, по которому можно было легко понять, что этот разговор с сестрой для него тяжелый. Тяжело разговаривать в тишиной, не будь до конца уверенным в том, что слова дойдут до адресата.

      — Знаешь, а я серьезно пересрался, – хмыкнул Четвертый, но улыбка не задержалась надолго. — Возможно, отец это сделал для воспитания, но я возненавидел его еще больше, – Клаус сжал торчащую из-под одеяла руку сестры, игнорируя страх в груди.