Ошибка уравнения

XVI: Виновна

— Ты будто ангел. Заставила всем моим страданиям закончиться.

      Прошла неделя. Самая долгая неделя в её жизни, не считая времена, проведенные наедине с Дженкинсом. На часах уже глубокая ночь, но девушка сидела на краю кровати Клауса, где рядом лежал хозяин комнаты. После того дня она не может спокойно заснуть. Как только она закроет глаза, перед ней всплывают события прошлого. Он — парень покоривший когда-то её детское сердце. Он — первый сбежавший из поместья Харгривзов. Он — пропавший навсегда брат. Это был Фитс. Но даже когда он пропал без вести уже как семнадцатый год, Алиса потеряла его вновь, вроде бы только приобретая прежнюю жизнь.

Семь, яро желающая избавиться от тяжелого прошлого, вновь погружается в уже изученное вдоль и поперек болото, затягивающее глубже и глубже, пока оно полностью не заполонит пространство в легких. Её пустой взгляд стеклянных глаз был устремлен в окно. Небо, усыпанное звездами, больше не вызывало былое чувство блаженства. Нет, только от одного вида ранее обожаемых звезд в ней начинает закипать злость, которую даже она не может полностью объяснить. Ей хочется кричать, метать вещи в разные стороны, но одновременно и лечь, спрятавшись под одеяло, чтобы её больше никто не нашел. Каждую, мать его, минуту она постепенно умирает изнутри, теряет самоконтроль, теряет себя. За всё это время она вышла из комнаты медиума максимум пять раз.

      Если бы не он, то Алиса уже давно бы сошла с ума, но даже так она не может умереть, хотя неоднократно желала совершить с собой что-то.

      Резко встает, бежит в ванную комнату, чтобы склониться перед раковиной. Сдерживая рвотные рефлексы, она старалась глубоко дышать. Седьмая устала чувствовать всё это, хочет поскорее закончить это мучение, что пытается убить её состояние раз за разом. Сползает вниз, падает на колени, не обращая внимание на холод кафеля. Она чертовски устала терять близкого ей человека, устала терпеть всё это. Горечь обиды заставляет её глаза наполнится уже ненавистными слезами, горло тихо кричать, а язык жечь из-за не всех сказанных слов. И сколько бы ей не твердили, что ранение было слишком серьёзным, сколько бы ей не твердили, что он не выжил, она снова таит в себе надежду, что он также внезапно вернётся, как и вернулся в день похорон отца.

       Даже спустя столько времени Алиса не в состоянии перейти через грань. Она боится встретить его глаза, боится увидеть не тот ярко-зеленый блеск, а белые глазницы потерянных.