Сага Северного Ветра. Возрождение Огня.

24.Снова в пути

С тяжелым сердцем, все никак не желающим смириться со смертью, стоял Элезар над еще теплым телом Эйвименеса. Слезы туманили взор и чертили дорожки по грязным щекам. Повинуясь неясному порыву, он вытер глаза тыльной стороной ладони и стал пытаться запомнить все черты лица, так быстро ставшего родным.

Шрам на правой скуле, заходящий на щеку. А он думал, что на левой, но оно и понятно, что при связи через зеркало все становилось зеркально отраженным. Темные густые брови; такие же темные, но частично поседевшие волосы. Давно не бритая жесткая борода. Мускулистая шея. Залитый кровью плащ и выцветшая рубаха, подпоясанная широким кожаным ремнем. Сильные руки, мозолистые ладони, в левой зажат какой то пузырек, а правая лежит, согнувшись в локте под неестественным углом... Стоп! Что за пузырек?

Нахмурившись, Элезар взял маленькую колбочку. Не более семи сантиметров в длину, из прозрачного синего стекла, наполовину заполнена белой жидкостью. Пробка была выдернута и теперь спокойно болталась на веревочке, привязанной к горлышку.

Элезар капнул немного жидкости на язык. Сначала все было нормально. А потом в глазах помутнело, и его нещадно стало выворачивать. Почти сразу пошла противного цвета желчь, а потом и кровь. Это сопровождалось спазмами во всех возможных местах. Все закончилось так же внезапно, как и началось, только мышцы все еще болели. И измученный и опустошенный, он спустился к ручью, а возвратившись, сразу грохнулся спать на землю, игнорируя наличие палатки.

  *  *  *

На Элезара опрокинули целое ведро ледяной воды. Он вскочил, спросонья ничего не понимая. Перед ним стоял вполне живой Эйвименес, в мокрой и мятой одежде, но уже без следов крови, с туго перевязанным плечом и синей колбой в одной руке и пустым бурдюком в другой.

— Если мы хотим добраться до главной дороги до ночи, то должны поторопиться. Ешь скорее, - тон его был деланно недовольный. Он похлопал по шее одного из великолепных жеребцов Темных, поправил прикрепленный к луке седла шакан и добавил: — И так со всеми этими ядами целые сутки потеряли.

И разом опустошил синий пузырек.

Элезар так и остался стоять мокрым, с разинутым ртом, глядя на неторопливо уходящего Эйвименеса. Потом все же удостоил внимания подогревающуюся над горячими углями еду. Кусок вяленого мяса и пара картофелин.

Эйвименес вернулся несколько изможденным, взял одну картошку Элезара, и ловко вскочил на одного из коней, которого наметил для себя.

— Отец... - Элезар подошел ко второму жеребцу и кое как влез в седло. — А ты разве не...

— Подох? Собирался, честно говоря, да вот не вышло. - он усмехнулся и повел коня меж деревьев к еле заметной тропке. — Да, кстати, чуть не забыл, - Эйвименес отстегнул от пояса меч и протянул Элезару. — Есть одна загвоздка: имя меча написано давно забытыми рунами. Не знаю, сможет ли Анайсерн вспомнить их, или придется начертать новые...

— Это принципиально?

— Для твоего меча - да. Он сам по себе очень могущественный, к тому же его ковали для повелителя Огня. Таких оружий очень немного, все они имеют имена. А ты – единственный представитель Огненной стихии за последние сто двадцать лет.

— В смысле, единственный?

Эйвименес нахмурился, отвечать или нет? Тщательно подбирая слова, он начал:

— Это долгая история, я расскажу ее как нибудь потом. Но факт остается фактом, лет двести назад от неизвестной болезни один за другим начали умирать повелители Огня, а так же все, кто умел и управлял этой стихией. Новые повелители тоже не избежали участи старших, и меньше, чем за сто лет не осталось никого, кто мог бы управлять огнем, как стихией. Все претенденты на нее отказывались от возможности стать Всадником огненного дракона, рвали все связи и с остальными носителями...

— Вчера... я слышал как ты в бреду говорил о болезни... Сильвестру...

— Что поделать, твое здоровье и безопасность заботят меня круглосуточно. Правда уже целый век не было упоминаний о заражениях, так что может все не так критично, как мы думали...

Оба долгое время молчали, а потом Элезар спросил:

— А куда мы направляемся?

— К хребту, разумеется.

— А потом?

— На встречу с Эрмелем и Анайсерн. А потом в Хендор к Селене, мне не хочется жить с наконечником в лопатке.

— А потом?

— Не знаю. Придумаем.

Очень долго отец и сын ехали одному Эйвименесу известными тропами, в большинстве своем звериными. Только под вечер они вышли из леса на вершину очередного холма. На небе ни облачка, теплый ветерок теребит волосы. Внизу довольно широкая утоптанная дорога, уходящая вперед и снова ныряющая в лес. Эйвименес указал рукой в даль. Там, на горизонте, розовели в закатных лучах снежные пики Разделительного хребта.