La plus belle

10. Le dénouement

Увидев Даниэля на пороге, Мадам удивленно вздернула брови.

— Ты? С чего тебя принесло?

— Я хочу видеть ее, — сказал он хрипло, стараясь держаться прямо и скрывать бьющую его крупную дрожь. В мастерстве притворства, возможно, ему многого удалось достичь за прошедшее время, но обмануть зоркий взгляд Мадам Даниэлю было не под силу — несомненно, она заметила и болезненную бледность его лица, и блуждающий взгляд, и нервно закушенную губу, но осмыслила увиденное совсем не так, как следовало бы:

— Ты пьян?

— Немного, — сказал он, думая, что это послужит ему лучшим оправданием. На самом деле за весь день у него во рту не побывало ни капли выпивки, как, впрочем, и простой воды или кофе — но он не чувствовал ни голода, ни жажды, одно лишь глухое, упрямое желание увидеть ту, кто была вся его жизнь.

— Она с Пассаваном, — сообщила Мадам, не пропуская его. — Он пришел с парой приятелей, вряд ли они будут рады еще и твоей компании.

— Я сказал — хочу видеть, — произнес Даниэль, не отступая тоже. — Не поговорить. Больше ничего.

Несколько секунд Мадам терзалась сомнением. Несомненно, на нее напало дурное предчувствие, призывающее захлопнуть дверь перед носом незваного гостя и сказать ему, чтобы он явился в другой день, но Мадам была из тех, кто привык доверять не малопонятному интуитивному порыву, а расчету, и тот, на всеобщую беду, подсказал ей, что от Даниэля никакого вреда не будет: в конце концов, случалось ему являться в заведение и в куда более плачевном состоянии, а ссориться с ним сейчас, тем паче — отваживать, было бы недальновидно. Поэтому Мадам совершила, как ей показалось на тот момент, самый разумный ход — кивнула и посторонилась, давая Даниэлю зайти внутрь.

— Хорошо. Но так, чтобы тебя не видели. Пассаван вряд ли предполагал, что на нее сегодня будет претендовать еще кто-то.

Пропуская ее слова мимо ушей, Даниэль привычно занял укромное место в большом зале, которое давно уже считал принадлежащим себе по праву. Пальто он так и не снял, а на улице шел неслабый дождь, и поэтому на полу у его стула через несколько минут скопилась мутноватая лужа. Камилла, новая подавальщица, принесшая ему бокал вина, едва не поскользнулась, по недогляду ступив в эту воду, но Даниэль не обратил на это внимания — его воспаленный взгляд был прикован к одной Лили, цветущей и оживленной, сидящей за столом по левую руку от Пассавана и кокетливо смеющейся над каждой его остротой.