ты мой

28

Хосок гладит омегу, поджавшего к животу колени, по спине через клетчатый плед, смотря с беспокойством в глазах.

— Солнышко, давай я перенесу тебя в спальню? — спрашивает третий раз, также третий раз получая отрицательный ответ. — Ты ничего не ешь, дремлешь всего пару часов в день! Ты понимаешь, что так нельзя?

— Пожалуйста, просто не трогай меня… — шепчет омега, щекой прижимаясь к спинке дивана, прикрывая глаза — перед глазами всё плывёт.

— Выпей хотя-бы чаю, — торгуется альфа, видя настойчивые мотания головой. — Тэхён, либо ты ешь, либо я вызываю тебе скорую.

— Я не могу есть, почему ты не понимаешь? — огрызается омега, тут же тушуясь. — Скоро пройдёт.

И только Хосок открывает рот, дабы отчитать Кима за такое состояние, оставленное на самотёк, как его прерывает дверной звонок.

Альфа поджимает губы и встаёт слишком резко. Прежде чем открыть дверь, ещё раз оборачивается на Тэхёна, даже не подозревая, что тот в курсе, что Чонгук должен был заехать к ним, от чего и сердце в волнении забилось. Всё таки они не виделись чуть меньше недели, Тэхён скучал.

Замки щёлкают и первое, что видит Чонгук — перекошенное в перемешанных эмоциях хосоково лицо. Даже если захочет разобраться чего преобладает больше — не сможет.

— Привет? — осторожничает Чон. — Пустишь или через порог возьмёшь?

Хосок молча отходит, пропуская его внутрь. Пока Чонгук раздевается, уходит в сторону гостиной. Альфа слышит приглушённый неразборчивый диалог, из кармана доставая несколько пригласительных на закрытый бой, в котором будет участвовать.

Хосок внезапно оживился за считанные секунды, что показалось слишком странным альфе. Он рухнул на диван рядом с пледом, край которого был небрежно откинут, почти касаясь пола. Плед, который вдоль и поперёк пропитался тэхёновым запахом.

— Тут четыре приглашения, — оповестил Чонгук, кидая на низкий квадратный столик, который Хосоку привезли прямиком из Японии, пригласительные.

— Спасибо, — кивнул альфа, сгребая картонки с красивым дизайном, сделанном в тёмных тонах, ровняя их, постукивая о ладонь. — Парни давно хотели посмотреть, как вы петушиные бои устраиваете.

Чонгук ухмыльнулся, шире расставив ноги.

— Ведёшь себя как омега, которому не дали поскакать на члене.

Хосок проигнорировал его, очень увлечённо рассматривая пригласительные, а Чонгук ответа и не ждал. Он отбивал пальцами бессмысленную мелодию по спинке дивана, пока рассматривал квартиру, думая о чём-то своём. Взгляд упал на плед, вопрос сам по себе сорвался с языка.

— Дошёл до того, что прячешь от меня своего омегу?

— С тобой только это и остаётся, — Хосок кинул быстрый взгляд, закидывая ногу на ногу.

Недалеко послышались тихие шаги, вскоре показался Тэхён. Хосок улыбнулся, нетерпеливо подзывая его к себе, хлопая по своим коленям, приглашая.

Чонгука ледяной водой облили, когда в руках увидел что-то похожее на электронный градусник.

Только это, блять, ни хрена не он.

Омега отвёл глаза, неуверенно подходя к Хосоку, протягивая тест на беременность. Чонгуков взгляд на нём давит, душит и прожигает насквозь. Чон челюсть с силой сжимает, кажется от зубов вот-вот останется один порошок.

Тэхён и сам не знает результат, не найдя сил посмотреть самому, вместо этого молясь всем Богам, чтобы он был отрицательный. В нём столько противозачаточных, что хватит, наверное, до конца жизни. Он забирается обратно на диван, поджимая под себя ноги, закутываясь в плед, и снова льнёт к спинке дивана, потому что так не тошнит и легче.

Омега так боится увидеть хосокову реакцию, так боится услышать, что под сердцем носит его ребёнка, что хочется зажать уши, с силой надавливая ладонями, чтобы не единый звук не сумел пробраться в его голову и осесть на подкорке мозга как приговор.

У Чонгука дыхание участилось, ладони в кулаки сжались, в душе неприятно заскреблось — захотелось её вырвать с корнем и разорвать на мелкие куски. Глаза забегали по противоположной стене за альфой, появилось невыносимое желание выхватить эту чёртову пластмаску и самому убедиться, что…

У обоих сердце рухнуло в самый низ, на самое дно, туда, откуда нет спасения, когда Хосок поднял взгляд, полный неверия.