ты мой

40

— А ты даже спустя неделю не поприветствуешь нас, негодник, — усмехнулся Хосок, обращаясь к Чонгуку. Он упёрся локтями в согнутые колени, опустив подбородок на скрепленные в замок ладони.

— Хм-м, — протянул рядом стоящий Чимин, прикладывая указательный палец к подбородку, и сощурил взгляд, словно глубоко задумался. — Действительно, как же так получилось? — с фальшивым удивлением вдруг спрашивает он. Хосок мимолётно обернулся на него, слыша упрёк в голосе, и фыркнул, строя выражение лица, мол «много ты понимаешь!».

Чонгук больше недели не приходит в сознание, допуская тревожные мысли всех, даже Чимина (который сам себя ударить готов за это), несмотря на положительные прогнозы врача — кома ему не грозит. И лишь один Тэхён без тени сомнения верит на скорое пробуждение альфы.

Омега, погруженный в свои мысли, слышит звук открывающейся двери и негромкие разговоры двух альф и отклоняется дальше за угол, чтобы Хосок не смог заметить его.

Не хватало ему ещё лишних подозрений и допросов.

Он высовывает голову, напоминая малыша, что пришёл воровать конфеты, спрятанные папой, а заодно и выслеживать его, чтобы не поймал, и наблюдает Пака, что слегка повернул голову вбок, коротко кивая. Тэхён знает, что знак был дан ему — они обговаривали всё заранее.

Омега бесконечно благодарен Чимину, что так много делает для них с Чонгуком, устраняя вставшее на пути препятствие в виде ничего не подозревающего Хосока. Он невесело усмехнулся себе — теперь он сравнивает Хосока с препятствием и потенциальной угрозой для их спокойствия.

Две фигуры завернули в конце коридора направо, скрываясь из виду. Тэхён выдохнул, перед тем как дёрнуть дверную ручку и войти в палату. Встретил его привычный бежевый цвет идеально выкрашенных стен и пока ещё дневной свет (так привычно ударивший в глаза), стремительно приближающийся к вечерней темноте.

Омега не сдержал улыбки, наблюдая полуоткрытые пересохшие чонгуковы губы, из-за которых совсем чуть-чуть виднелись передние зубы. Тэхён намеренно проигнорировал рядом стоящий стул, который остался ещё после Хосока, садясь на свободное место на койке, перекладывая чонгукову руку себе на колени, чтобы урвать место поближе. Рука сама тянется к лицу, где щёки успели немного впасть, под глазами залегли тёмные круги. Кончики пальцев невесомо дотрагиваются до колючей кожи, где проступила тёмная короткая щетина, словно если надавит сильнее — альфа рассыпется.