ты мой

32.4

Тэхён сквозь стекло наблюдает за маленькими пузырьками, танцующими в бокале, смакуя на языке приятную кислинку розового шампанского.

За вышедшим альфой протянулся шлейф прозрачного пара, Тэхён даже на расстоянии сумел почувствовать пышущий жар чужой разгорячённой кожи. Чонгук залпом осушает оставшееся шампанское в своём бокале и выходит на небольшой балкон с резной невысокой оградой, опираясь на неё выпрямленными руками, и смотрит вдаль, чуть прищурив глаза.

К прохладному вечернему свежему воздуху, что приятным холодком осел на теле, добавились тэхёновы руки, обвившие его поперёк груди, кладя подбородок на плотные плечи. Омега блаженно прикрывает глаза, ненавязчивый запах геля для душа оседает на слизистой носа.

Чонгук ловко меняет их местами, заставляя Тэхёна поясницей упереться в оградку, а после поднимает за бёдра, усаживая на неудобный бортик, впивающийся в ягодицы. Вплотную становится меж разведённых худых ног, наклоняясь слишком близко к омежьему лицу.

Дразнит, играясь с губами, и ухмыляется в недопоцелуй, чувствуя, что Тэхён пощипывает его за кожу на лопатках, подгоняя к действиям.

С Чонгуком жизнь омеги словно наполнилась яркими взрывными цветами, до этого ограничиваясь спокойными и нежными, неинтересными оттенками. За всё время с Чонгуком он хлебнул столько эмоций, сколько бы, наверное, не хлебнул за всю оставшуюся жизнь с Хосоком. За кратчайший срок тончайшая красная нить, связующая их, превратилась в не убиваемый канат.

Тэхён царапает чонгукову спину и жмётся ближе, обвивая талию ногами. Альфа чувствует соль на языке и пощипывание на мелких ранках на губах из-за чужих слёз, что проникли в их поцелуй. У омеги сердце гулко в груди бьётся из-за того, что невыносимо хорошо и страшно от неизвестного будущего одновременно.

Чонгук большими пальцами стирает с покрасневших щёк мокрые дорожки и упирается своим лбом в чужой, лениво елозя.

— Детка, — хрипло шепчет альфа, — я не хочу видеть твои слёзы. Не плачь, иначе полетишь вниз.

— Ты полетишь со мной, — улыбается омега, тихо смеясь.

Чонгук резко подаётся вперёд, опрокидывая омегу над гладкими булыжниками, находящимися под их балконом, на весу придерживая за спину. Тэхён напрягается всем телом, чувствуя высоковольтный импульс, что ударил в низ живота, расползаясь внутри чем-то приятно-щекочущим. Запрокидывает голову назад, открывая вид альфе на шею и выпирающий манящий кадык, позволяя ласкать чувствительную кожу.

***

Омега пробуждается первым, лениво моргая, протягивая руку к голой спине альфы, указательным пальцем очерчивая границы чернильного дракона. Чонгук лежит на животе, отвернувшись от него. Руки согнуты в локтях и просунуты под подушкой, умеренный рельеф на спине в таком положении выгодно выделяется.

Чонгукова футболка, широкая и для него самого, задралась, оголяя худые бёдра и часть живота. Тэхён ещё ночью избавился от спортивных штанов, когда альфа размеренно засопел под боком — в номере тепло, а под одеялом с горячим альфой… очень тепло.

Чонгук переворачивается на спину, в полудрёме хмуря густые брови, и слепо находит тэхёново колено, ладонью проделывая круговые движения. Рука-змея плавно ползёт выше, заходя на внутреннюю сторону бедра, тут же спускаясь обратно.

— Чон, а ты обнаглел, — подмечает омега, невольно мелко вздрагивая от чужих касаний, не выдерживая, поднимая верхнюю часть корпуса, принимая сидячее положение.

— Вчера ты был податливее, — альфа лёжа тянется, сводя лопатки вместе. — В таком случае, можете быть свободны. Рассчитаю вас чуть позже.

— Ах ты… — омега задыхается от возмущения, крутясь, ища что-нибудь, чем можно хорошенько ударить Чонгука, ибо как посмел…

Чон забавляется, блокируя усердные удары подушкой согнутой рукой выставленной вперёд. Тэхён отбрасывает подушку за ненадобностью, и седлает альфу, уперев руки ему в грудь. Чонгук толкает язык за щеку, ладони перекладывает на бёдра, слегка прикрытые чёрной тканью футболки, и смотрит точно в глаза.

— С ума сводишь, бестия.