ты мой

55

Хосок упирается локтем в подлокотник мягкого дивана, пальцы запуская в свои волосы. Он внимательно смотрит в экран телевизора, наблюдая за развивающимся сюжетом, и параллельно массирует икры омеги.

Тэхён незаинтересованно пролистывает вверх новостную ленту, временами поднимая взгляд к потолку, с опаской прислушиваясь к своему организму. Пока желудок его не подставлял и при альфе его не выворачивало буквально наизнанку.

Чтобы не вызывать подозрения у Хосока, он обычно уезжает на чонгуковой малышке (по управлению она нравится ему больше) к пляжу, свою оставляя припаркованной у жилого комплекса, и часами прогуливается вдоль берега, наслаждаясь морским воздухом, который отвлекает от тошноты. Или просто сидит в салоне, где стал доминировать над запахом альфы, который заставляет теплеющее чувство разлиться в груди, свой собственный. В такие моменты он ставит звонок на громкую связь и дразнит альфу мощными рыками движка его драгоценной спортивной ауди. Чонгук гортанно рычит в ответ, вызывая у омеги игривую улыбку на пару с мурашки вдоль позвоночника, и грозится ужасной расплатой, стоит ему только вернуться.

— Как твои дела в университете? — вдруг спрашивает Хосок, отвлекаясь во время рекламы. — Влился уже?

— Влился, — кивает омега. — Жалею только, что поздно подал документы.

— Ну, лучше поздно, чем никогда, — Хосок иронично вздёргивает брови, вздыхая. — Никто не пристаёт? — Тэхён слышит явный намёк в голосе и несколько секунд не подаёт никаких признаков жизни. После убирает телефон в сторону и смотрит так, словно альфа сказал самую глупую вещь в мире. — А что мы так смотрим?

— Только с Чонгуком эта хрень закончилась, а ты опять начинаешь? — омега играет желваками, приподнимаясь на локтях. — Не боишься, что я возьму и однажды дам повод, чтобы приставали?

Тэхён чувствует, как вмиг появившееся раздражение разливается по венам, обжигая стенки изнутри, и гулко застучало в висках от давления. Хосок сейчас вызывает ярость невероятно, хочется притянуть за грудки и выкрикнуть в лицо всю чёртову правду, что несколько месяцев придавливает подобно бетонной плите. Альфа смотрит в ответ, улыбаясь с долей ядовитого превосходства.

— Ты уже дал повод, — гневно хохотнул Хосок, быстро отводя лицо в сторону, качая головой, словно сделал для себя выводы. У него вздулась бьющаяся венка на шее, зубы от того, с какой силой альфа сжимает челюсть, раскрошатся к чертям. — Нравилось скакать на нём? Громко стонал? — рявкнул он.

Тэхён чувствует, как лицо окатило кипятком не столько от животного страха, что альфа всё узнал, сколько от злости, в конце концов выплеснувшейся через края не бесконечной чаши терпения.

— Какой же ты… — омега с усилием сглатывает образовавшийся в горле щиплющий комок. — Ты не человек, Хосок.

Он встаёт, принимая сидячее положение, и ладонями отталкивается от поверхности дивана, собираясь уйти. Для альфы последней каплей стало не только наглое хамство с тэхёновой стороны, на которое он не имеет никакого права, но и то, как он грубо отшвырнул его руку.

А ведь он хотел остыть.

Тэхён летит на пол, больно ударившись локтем, и не успевает даже вздохнуть, чувствуя как Хосок сжал волосы у самых корней, точно намереваясь вырвать их. Альфа тащит его к дивану, отшвыривая как ненужную тряпичную куклу, и нависает сверху неподвижной скалой, упираясь рукой в поверхность дивана.

Сердце в бешеном страхе бьётся о рёбра, намереваясь от ужаса рухнуть вниз, а от крепкой хватки, вдруг переменившейся ласковыми поглаживаниями, хочется взвыть.

Хосок улыбается, так по-доброму, костяшками ведёт от виска к подбородку, и огибает плавный переход к шее, вцепившись в неё пальцами, как коршун в свою беззащитную жертву. Он вдавливает омегу в диван, и смотрит так, словно упивается зрелищем, глушит нестерпимую жажду. Тэхён ёрзает на полу, царапает и пальцами пытается сорвать хосокову ладонь, с проступившими костями, с собственного горла, смотря в безумные глаза сверху.

— Просто слова на тебя не действуют, — спокойно говорит Хосок. — Я ведь предупреждал, что ты сгоришь в моей любви, если я узнаю, что ты спишь с ним. — У Тэхёна лицо покраснело, словно ещё немного и точно лопнет, замарав всё вокруг кровью. На глазах выступили слёзы, быстро скатившиеся по крылу носа, повиснув на самой родинке. Радужки начали закатываться от нехватки воздуха, Хосок встряхнул его, заставляя смотреть на себя. — Думал, я ничего не узнаю, да? — альфа насмешливо хохотнул, — нет, я не настолько наивен, солнышко, — его рука нервно трясётся от силы сдавливания. — Я тебе, бляди, прощу эту интрижку, — орёт альфа. — Но если я ещё хоть раз узнаю, что он тебя трахал, — он понижает голос, перекатывая желваки, — я на твоих глазах убью его.

Хосок небрежно отшвыривает тэхёнову голову, заставляя того резко податься вперёд, рукой упираясь в пол. Он хрипло кашляет и пытается глубоко вздохнуть, жадно набирая воздух,
чувствуя, как дико горят лёгкие.

Альфа смотрит с пренебрежением, щуря взгляд, и уходит из комнаты, чтобы не видеть жалкого омегу, держащегося за горло.