Подвалы твоего сердца

24. Узы

Неясные солнечные лучи с трудом пробивались сквозь темный тюль; в воздухе стояла звенящая тишина и холод. Под тяжелым пологом массивной резной кровати, на постели, смятой в очередной молчаливой битве, спала тревожным сном Гермиона Грейнджер. Единственное, что все ещё выдавало былой нрав — буйные кудри, разметавшиеся по подушке, но худое лицо осунулось, а под глазами залегли болезненные темные круги. На скулах лежали покраснения: всю прошлую ночь она провела в слезах после очередной попытки Малфоя сблизиться, но в долгу не осталась: его щека все еще болела после не совсем точного, но старательного удара кулаком. Тихие шмыганья носом прекратились лишь ближе к полуночи, и Гермиона все-таки заснула.

Драко, прижавшись к противоположному краю большой кровати, наблюдал за ровно вздымающейся грудью волшебницы прищуренными глазами. Его лицо в бледном предрассветном пространстве казалось мертвенно-мраморным. Губы побледнели, а уголки глаз налились краснотой. Кажется, он смотрел на неё почти не моргая на протяжении нескольких часов. Очнуться получилось лишь когда в темном пространстве комнаты начали проявляться очертания мебели. Рассвет понемногу просачивался в воздух, и Малфой беззвучно придвинулся к спящей. Несколько дней в поместье заметно истощили её, и не только внешне. Драко чувствовал каждую болезненную мысль, и мог поклясться, что час от часа апатия Грейнджер становилась только сильнее. Ничто не могло обрадовать или хотя бы развлечь её, но Драко продолжал стараться. Он присылал ей подносы со всевозможными сладостями, букеты цветов, книги и, отчаявшись, даже украшения и одежду, но ничто не способно было даже привлечь взгляд неумолимой в своей упертости гриффиндорки. И все это было бы не так страшно, если бы она не голодала. Малфой ужасался, наблюдая за измученным хрупким лицом, и ненавидел себя еще больше. Он знал, что должен был заставить Грейнджер поесть, но все уговоры, крики и попытки накормить её насильно оставались до сих пор бесполезным занятием.

Гермиона осторожно перевернулась во сне, и на её лбу появилась недовольная морщинка. Очевидно, она видела какой-то сон. Малфой отмер и потянулся ближе, заметив, что его кольцо сияет. Впервые за несколько дней артефакты подали признак жизни, но Драко никогда бы не подумал, что обрадуется этому. Губы девушки шевелились, но прочесть по ним слова не удалось, а потому Малфой придвинулся еще, внимая вдохам и выдохам. Недовольство тут же испарилось с нахмуренного лица Гермионы, сменяясь выражением легкого веселья. Вдох застрял в горле, и Драко тяжело сглотнул. Он не видел этой улыбки так долго! Поселившись на потрескавшихся губах, она становилась только шире, но вскоре рот девушки приоткрылся, и пять букв, которые удалось прочитать по артикуляции, заставили сердце сжаться в эгоистичном торжестве.