Все страны почти сразу заняли свои места, заходя в офис. Но на этот раз между ними можно было разглядеть Китая, который держал в руках те самые бумаги. Сев на свой стул, который был расположен рядом с Россией, китаец положил документы на стол и стал что-то в них подписывать ручкой. Прервавшись от своего занятия, русский перестал рисовать и быстро закрыл свое художество другим листком блокнота. На этот раз выступал перед всей аудиторией теперь Германия, который снова всем что-то рассказывал про внешнюю политику и про то, что даже в сегодняшнее время существуют люди, которые могут иметь нездоровые психические наклонности и даже склонности к жестокости и нацизму. Разумеется, никто не хочет проблем, поэтому такие проблемы решаются быстро и легко — нарушителей просто сажают в тюрьму.
— Россия, а какие ты принял меры против нацизма и ожесточенности в своей стране? Что-то не кажется, что твои люди уж очень хорошо ценят местную политику. — обратилась к русскому Франция, поправляя на голове черный берет. Россия пару секунд смотрел в одну точку на столе, прежде чем тяжело вздохнул и слегка выпрямился на месте. Эта тема всегда для него была довольно болезненной, уже не говоря про то время, когда еще был жив СССР. Отвечать на нее тоже сложно, так как нужные слова найти было довольно проблематично в данной ситуации.
— Я поступаю так же, как и мой отец, только... более мягко. Просто те идиоты, которые возомнили себя самыми важными персонами, я сажаю в тюрьмы и под вечный арест. Никто не должен проявлять излишнюю жестокость к тем, кто этого не заслужил. Тем более, если это касается обычных мирных жителей. Нацизм и фашизм и вовсе запрещен у меня. Что вы еще хотите узнать? — последние слова Россия произнес с крайней раздражительностью. Ему не нравится, когда кто-то лезет в его дела, после чего, с помощью этой же информации, этот человек начнет его шантажировать.
Франция, не найдя других слов для продолжения беседы, просто спустя пару секунду закрыла рот и сложила руки, продолжая слушать Германию. Сейчас никому больше не хотелось что-либо спрашивать у русского, особенно когда прекрасно видно, что он сам не в настроении отвечать. И все же, окончания собрания дождаться надо было, хоть становилось уже и откровенно скучно. Россия, откинувшись на спинку своего стула, просто скрестил руки, все еще продолжая слушать других стран. Часы быстро тикали, продолжая свой вечный ход, как и время, минуты которого длились будто часами.
