Будь проклят этот механический голос в голове

Незначительная встреча

Самолету исполнилось семнадцать. Снова. Переживать пубертат во второй раз было так же невыносимо, как заново учиться ходить или правильно держать кисть. Весь его путь был мучителен, на свет не глядел бы.

Шан Хуа, несмотря на свой возраст (а он и вовсе чувствовал себя отжившим свой век), все еще был младшим адептом внешнего круга. Это не могло не злить его. Он не был таким сильным как Лю Мингэ, не мыслил как Шэнь Цзю, не владел искусством меча так же хорошо, как Вэй Цинвэй... Именно поэтому они вырвались в старшие ученики, а Самолет все еще был мальчиком на побегушках у всех, кому не лень его шпынять. Он был недостаточно рассудительным, недостаточно прилежным, недостаточно пунктуальным, недостаточно надежным, недостаточно убедительным. Незначительным. И незнание больше всего приводило его в отчаяние, ведь сейчас он находился в огромной сюжетной дыре «Пути становления лордом пика Ань Дин». Ожидание доводит до безумия, поэтому он брал на себя больше, чем мог унести, лишь бы выбить последнюю мысль из головы. И к концу дня он уже не мог ни о чем думать, кроме как о желании уснуть крепким сном. Иногда и это не работало, его дыхание становилось частым, а сердце бешено колотилось в груди пока Шан Хуа в очередной раз проверял отчеты. У него не было проблем с бумажной работой и это даже в каком-то смысле успокаивало. С годами его обязанности не менялись: он все так же посещает занятия, тренируется под руководством учителя, заполняет кучу бумаг и почти каждый день путешествует по всему Цан Цюн. В конце концов, он мог отдохнуть только во время медитации.

Самолет едва успел прикрыть глаза, как тепло начало распространяться по всему телу. Со временем он начал понимать, как правильно разгонять духовную ци и теперь медитировать стало проще. Пытаясь прогнать навязчивые мысли, он выровнял дыхание, веки затрепетали, а в голове то и дело всплывали силуэты прошедших дней. Легкая судорога подергивала его лицо, дыхание стало сбивчивым. Шан Хуа шумно втянул воздух ртом и едва не опалил легкие, его обдало жаром.

— Хуа-сюн! — Ци Линг недовольно цыкнул. — Ты записал, что я сказал?

Шан Хуа болезненно выдохнул и заметил огромное чернильное пятно на белом пергаменте. На какое-то время воцарилась тишина. Самолет прищурился от яркого света, до него не сразу дошло, что до этого ему что-то говорили.

— Я-я переделаю, — запинаясь, произнес он.

Сегодня был невыносимо жаркий день. Солнце припекало уже утром, а к полудню от нагретого воздуха кружилась голова. Все растворялось в дыхании зноя. Убаюкивающее пение птиц клонило Шан Хуа в сон. Несмотря на знойную погоду, все адепты Ань Дин трудились, как в любой другой день. И только Шан Хуа да Ци Линг спрятались в тени общей комнаты, в то время как старшие ученики рисковали отхватить солнечный удар.Ци Линг наблюдал, как Шан Хуа устало протирает глаза и достает чистый лист. Он тихо вздыхает и ненадолго отвлекается от работы, заваривая для измотанного сотоварища крепкий чай. Самолет удивленно смотрит на чарку и кивает в знак благодарности. Его губы несколько раз дрогнули, словно в попытке что-то сказать, но, в конце концов, он взялся за кисть и вновь погрузился в работу.

С улицы стали доноситься чьи-то голоса, пик Ань Дин всегда был самым оживленным среди других вершин. Шан Хуа и Ци Линг недовольно переглянулись. Их спокойствие длилось недолго. Стоило им удобно расположиться, как в комнату ворвались уставшие старшие адепты. Они все валились с ног и спешили спрятаться от палящего зноя. Самолет старался продолжать написание отчетов, несмотря на посторонний шум. Не прогнали из-за стола и на том спасибо.

Адепты расположились прямо на полу, о чем-то громко переговариваясь. Их речи были разнообразны: погода, усталость и несчастная участь, неблагодарность других пиков (в особенности Цин Цзин и их адептов). Звонкие голоса чуть ли не срывались на крик, выказывая свое недовольство. Шан Хуа благоразумно решил не вмешиваться в разговор и начал исписывать второй лист. Ци Линг, в отличие от своего соученика, сразу влился в разговор, бурно обсуждая различные сплетни со старшими. Самолет никогда не понимал, как ему это удается, ведь сам бы он никогда не заговорил со своими шисюнами первым, а те были слишком заносчивы для общения с младшими. Все всегда сводилось к одному — Шан Хуа словно находился в прозрачном куполе, голоса адептов вдруг стали искаженными, а их слова полностью лишены смысла. Он не мог более здесь находиться. Казалось, его тяжелое дыхание оправдывалось этой шумной компанией, а не жаркими условиями.

Шан Хуа решил, что закончит отчеты в другом месте и собрал нужные бумаги.

— О, Шан-шиди, — выкрикнул кто-то из шисюнов, когда Самолет почти покинул помещение, — может поможешь нам разгрузить товары на пристани?

— Конечно, — Шан Хуа притворно улыбнулся.

Он уже устал от нападений системы и не желал более страдать от ее жесткого контроля.

— Я тоже могу помочь, — воскликнул Ци Линг.

Старшие ученики едва заметно усмехнулись.

— Сначала разберись с бумагами.

***

Шан Хуа недовольно плелся вслед за остальными. Старшие ученики ни на миг не умолкали, а Самолет старательно перетаскивал тяжелые ящики, чтобы поскорее избавиться от этой головной боли. Выполняя подобную работу, он в который раз подумал, что попросту выкопал самому себе яму. Он был в чертовом заклинательском романе! Кто вообще сподвигнул его на создание пика Ань Дин в целом?— Почему бы этим любителям чистого искусства не таскать свои книги самим? — озвучил кто-то его мысли.

— Да, — возмущенно добавил другой адепт. — Они только строят из себя невесть что, да смотрят на других свысока.

— Вот уж не знаю, как других, — говорил третий, — но нас они точно за людей не считают.Все одобрительно загалдели и принялись делиться своими невзгодами, повинуясь внезапному потоку ненависти. В какой-то степени, Самолет был с ними согласен, однако до сих пор хранил молчание. Не стоит забывать, что любой из них сдаст товарища при первой возможности.

«Здесь нет друзей,» — повторял он про себя.

Повозка была загружена. Шан Хуа доверили самую важную и ответственную работу — роль кучера. Он недовольно закатил глаза и вновь уступил своим шисюнам. Повозку мотало из стороны в сторону, ящики с книгами подпрыгивали на каждой яме. Восседающие в тележке старшие адепты, постоянно что-то выкрикивали в продолжение своей возмущенной беседы и именно в тот момент повозка внезапно остановилась.Система раздалась громким дребезжанием, в уведомлении было только одно слово: «Приготовьтесь!»

У Шан Хуа зародилось нехорошее предчувствие. Недовольные шисюны согнали дрожащего шиди с повозки, чтобы проверить, в чем дело. На ватных ногах он подошел к колесу и шумно сглотнул. Небольшой слой льда сковал одно колесо и с громким треском направлялся к другому. Теперь Самолет явно ощущал, как спал зной. Холодный ветер играл с листвой, передавая атмосферу, царящую в пустой голове. Шан Хуа поднял взор, будучи уже уверенным, кого он увидит.

Вперед выступила высокая фигура в черном плаще.

«Текущий уровень гнева вашего противника: 1000 пунктов.

Цель миссии: выжить.

Желаем удачи!»

После столь немногословной подсказки система отключилась, оставив Шан Хуа самого разбираться со своими проблемами. То, чего он так боялся, наконец настигло его. До сего момента, Самолет понятия не имел, каким образом Мобэй-цзюнь завербовал Шан Цинхуа. В оригинальном романе никому (да и самому автору) не было до этого дела. Однако теперь его целью было заполнение непрописанных частей и избежать этой участи ему вряд ли удастся.

Безымянные шисюны повыскакивали со своих мест, отважно извлекая мечи. Шан Хуа с трудом подавил желание закатить глаза. Провоцируя сильного противника, его шисюны только накликивали беду.

— Кто ты и как ты посмел бросить вызов адептам хребта Цан Цюн?! — вскричал самый смелый, но глупый из них.

Мобэй-цзюнь не собирался выслушивать их полные отваги речи. В тот же миг на них обрушилось множество ледяных стрел. Самолет призвал меч, отбивая стрелы, но все же непроизвольно сделал несколько шагов назад.

— Чего ты ждешь? — взревел первый выхвативший меч шисюн и вытянул младшего вперед. — Истреби демона!

Все тут же поддержали его, вытаскивая Шан Хуа чуть ли не под ноги демоническому королю. Новая порция ледяных стрел взлетела в воздух, разя адептов одного за другим. Шан Хуа сообразил, что долго он не протянет и спрятался за повозку. Его сердце готово было выскочить из груди, а меч по неаккуратности выскользнул из руки и с глухим стуком упал наземь. Холодный пот выступил на спине, все тело парализовало. Он так отчаянно готовился к этому дню, чтобы теперь прятаться за спинами других. Шан Хуа схватился за голову, его терзали сомнения и он больше не мог слушать предсмертные крики шисюнов. Он чувствовал, что разделяется на две части: одна часть желала бросить пыль в глаза и бежать, а вторая заставляла его смотреть на смерти других и ждать своего конца.

Самолет повернул голову и рядом с ним упало изувеченное тело. Этот был предпоследним, остался только Шан Хуа. Вся тропа теперь была усеяна изуродованными трупами и окрашена в темно-бордовый оттенок. Шан Хуа приподнял меч обеими руками, слыша как тяжелые шаги направлялись в его сторону. Он собрал всю свою смелость и заговорил:

— Сяо Бэй не говорил мне, — тихо обронил он, приподнимаясь, — что у него высокое положение среди демонов.

Шаги на миг остановились. Шан Хуа сжал меч покрепче и вылетел из укрытия. Перед ним была только тропа, устланная телами. Он, наконец, позволил ногам подкоситься.

В тот момент он не знал, как реагировать на то, что его снова оставили одного среди горы трупов.