Будь проклят этот механический голос в голове

Бесполезный

У Шан Хуа осталось 20 баллов. Это второе о чем он мог думать по возвращении с задания, первым же было затишье после ухода Мобэй-цзюня. Если в планах короля было заставить Шан Хуа томиться в ожидании чего-то худшего, то затея наверняка удачная. Даже мысль об учителе отпала сразу же, как Самолет распрощался с Лю-шиди, пик Ань Дин затянул его в привычную рабочую суету прямо с порога. Оно всегда так было, — не успеешь прилечь, как тебя кто-то перехватит, мол, если есть время слоняться по пику, значит, свободен. На этот раз непослушание могло откликнуться неизвестным ему кошмаром. Вернуться в свой мир, значит, проиграть. Не было никакой гарантии, что он проснется живым и здоровым в родной постели. Это так не работает. Система всегда что-то недоговаривала и в любое время можно было ожидать какой-то подвох с ее стороны.

Самолет знал, что не мог больше подавлять свои эмоции, заламывая руки. Скажи ему о перемещении обратно в свой мир пару лет назад, и он согласился, не раздумывая правда это или еще одна уловка. Некий азарт, поселившийся где-то глубоко в сознании, более не давал волю таким мыслям. Шан Хуа слишком нравилось фантазировать о том, насколько далеко зайдет его культивирование. Он бы даже мог назвать себя таким же помешанным, как Лю Цингэ или Шэнь Цинцю, правда он знал, к чему приводит переусердствование и, даже будь у него та же одержимость, то пик Ань Дин не позволил бы ему таких вольностей.

Так минуло четыре дня. В бесконечной работе и изнурительных тренировках после утомительных лекций старейшин. Шан Хуа боялся оставаться наедине со своими мыслями, а потому уединился в медитации на одиноком тренировочном поле. Став адептом внутреннего круга, он не боялся, что его поймают слоняющимся по пику среди ночи, пускай даже в угоду тренировкам. Он лишь надеялся, что дополнительные занятия прекратят эту душевную агонию, но с каждым вдохом горячий воздух опалял легкие, а при выдохе все внутренности покрывались жесткой коркой льда.

Легкое дуновение ветра потрепало по зажившему плечу. Шан Хуа подскочил, обнажая меч и напрягая еще не до конца развившиеся органы чувств. Этого было достаточно, чтобы сорваться на бег. Он бежал, падал, поднимался и снова бежал, пока не достиг собственной комнаты. Когда дыхание окончательно выровнялось, дрожащая рука, наконец, толкнула незапертую дверь.

— ...Ваше Величество.

Мобэй-цзюнь скучающе повернулся к заклинателю.

— «Следовать за мной до скончания дней?»

Лицо Мобэй-цзюня потемнело, пасмурный взгляд был обращен к заклинателю. Его слова, как поток вьюжного ветра, заставили Шан Хуа вздрогнуть, он опустил глаза не в силах даже сдвинуться с места. Легкая судорога подергивала его лицо, когда он говорил.

— Ваше Величество, я...

— Почему ты отворачиваешься? — Мобэй-цзюнь приблизился к заклинателю, со всей силой сжав хрупкое человеческое запястье.

— Ваше Величество, я ни на миг не забывал о данной вам клятве, — наконец выговорил Шан Хуа, скрежеща зубами от бессильной злобы, боли и отчаяния. — Как же я должен был поступать, если вы сами покинули меня?

Лицо демона исказилось непонятной гримасой. Шан Хуа сдавленно вскликнул от той силы, с которой сжимали его запястье.

— Вы правда считаете меня таким бесполезным? — прошептал Самолет. — Ваше Величество, прошу...

Шан Хуа едва сдержал стон, когда его прижали к стене и отвесили резкую затрещину. Перед глазами мелькает жизнь подлинного Шан Цинхуа. Жизнь, которую он презирал больше всего.

Пресмыкайся, пресмыкайся пока можешь, если все предыдущие попытки удержать эту жизнь оказались тщетными. Он еще научится держать язык за зубами и правильно выбирать слова. Пока Самолет сдерживался, у него все еще были шансы выжить. Ведь, в конце концов, он все-таки получил сухой кивок, позволяющий ему стать тем, кого он ненавидел больше всего. Приблизиться к оригиналу — самый худший вариант из всех возможных, а, растратив все все свои баллы за неимением сдержанности, Шан Хуа отрезал все пути, оставив одну лишь истоптанную дорожку. Подобный расклад не предвещает ничего хорошего.

Как бы то ни было, теперь Самолет основательно выполнял свою клятву.

Мобэй-цзюнь злился, когда Шан Хуа не мог остаться в Царстве демонов дольше, чем то время, которое он вычел из своих тренировок и обязанностей, нагло сброшенных на доверчивого Ци Линга. В отсутствие учителя он мог позволить себе столь утомительные перебежки между мирами. Можно подумать, беготни с одного пика на другой ему было недостаточно! Самолет быстро привыкает к избалованным взглядам своего короля. Он расчесывает шелковистые волосы и его взгляд падает на белую ленту, коей обычно были собраны волосы короля. Испытывающий взор Мобэй-цзюня не позволял ему говорить без надобности. Король придирчив даже в столь незначительном вопросе: никакое другое украшение не воспринимается всерьёз, он отказывается от резных шпилек и короны в пользу простой ленты. Оно и лучше, Самолет все равно не умел даже собственные волосы собрать в аккуратную прическу. Ему лишь оставалось мысленно кричать о своем негодовании и избивать тренировочные манекены по ночам. Мобэй-цзюнь хочет, чтобы человек находился подле него во время собрания старейшин, приказывал выполнять все мелкие поручения от обычной уборки до заполнения каких-то отчетов и при этом Шан Хуа должен не упустить ни единого слова, чтобы не получить очередную пощечину или удар под дых. Он не имел права жаловаться, лишь вытирал кровь дрожащими руками и продолжал тенью следовать за королем.

Так продолжалось довольно долго. Самолет все еще выполнял свои обязанности на пике и несколько раз в неделю устраивал длительные перебежки. Сжигаемый изнутри этой болью и обидой, он находил утешение только в тренировках. Но даже тут все шло не так гладко: то Вэй Йивэй был слишком занят, чтобы наставлять шиди; то на него наваливалась целая гора бумажной работы; а в самом худшем из вариантов он мог понадобиться своему королю. В таких случаях он ненавидел себя больше всего.Информацию о различных заклинательских школах, которую требовал король, Шан Хуа собирал тщательно: не лил воды, но и не углублялся в суть, если речь заходила о Цан Цюн. Аккуратно заполненные свитки он всегда прятал при себе и при первой же возможности передавал Мобэй-цзюню. Такие передачи иногда происходили даже на Ань Дин, — тут стоит поблагодарить самого себя, ведь Самолет придумал Дом досуга исключительно ради таких встреч.

— Ваше Величество, этот слуга достал то, что вы просили, — Шан Хуа выудил из рукава очередной свиток. — Насколько мне известно, глава дворца Хуан Хуа публично обвинил Таньлан-цзюня в пропаже одной из своих учениц, хотя эта информация дошла только до известных заклинательских школ, он даже не назвал ее имени.

Для получения этой информации Шан Хуа хватило собственных знаний о романе. Когда он услышал, чего желает узнать король демонов, то Самолет, на мгновение, остолбенел. Пускай он всего-лишь сторонний наблюдатель, но все события происходят слишком быстро. Буквально вчера он впервые пришел на Ань Дин, а сейчас наблюдает за предысторией главного героя! Это, наконец, поставило точку в его спокойной жизни: пройдет еще немного времени и Ло Бинхэ соединит два царства, поставив всех на колени, не без помощи шпионских навыков Шан Цинхуа. Работа двойного агента настолько утомляла, что он и вовсе забыл про основную сюжетную линию.

— И что же твоя секта? — Мобэй-цзюнь вопросительно вздернул бровь, скучающе изучая записи.

— Глава школы Цан Цюн... — глухо обронил он, пытаясь подобрать верные слова. Он всегда старался не упоминать свою секту и нервно заламывал руки, когда все же приходилось это делать. — Мне неизвестно, что сейчас происходит в главном зале Цюн Дин, но своими словами глава дворца Хуан Хуа явно намеревался заручиться поддержкой Цан Цюн.

— А что же думаешь ты? — Мобэй-цзюнь отложил свиток.

Конечно, Самолет знал, о чем на самом деле говорили на Цюн Дин. Он знал мнение каждого горного правителя, а также мог с легкостью пересказать сюжет будущего столкновения с великим и ужасающим Таньлан-цзюнем. Но он лучше вытерпит очередные побои, чем выдаст истинные намерения главы своей секты.

— Этот слуга не знает, Ваше Величество, — запинаясь, произнес Шан Хуа.Мобэй-цзюнь сощурился, рассматривая заклинателя.

— Ты лжешь, — возразил он.

— Вовсе нет, Ваше Величество, — отвечал Шан Хуа. — Это правда все, что мне удалось достать.

— Ты лжешь мне! — резкий голос короля сорвался, значительно выделяя «мне» на фоне других слов. Демон вскинул руку для очередной пощечины, вот только Шан Хуа резко перехватил ее, крепко захватив запястье. Он сделал это не обдумывая и понял, что произошло лишь когда в голове прозвучало предупреждение системы.

— Я не лгу, Ваше величество. Иногда мне кажется, что вы бы скорее поверили бездомному бродяге, чем мне! — Шан Хуа понизил голос. — Кому бы такое понравилось — каждый день подвергаться побоям, и при этом весь день напролет изображать, будто ты прямо-таки светишься от счастья! За что я заслужил такое?

«Внимание! ООС!

Несоответствие с характером персонажа.»

— Да как ты смеешь, — вскричал Мобэй-цзюнь.

Шан Хуа прижался к стене, крепко схватив рукоять меча за спиной. Единственное, что его сейчас волновало — почти картонные стены Дома досуга, через которые было слышно абсолютно все и он не мог точно знать, сколько адептов находилось там в это же время.— Что значит «как смею»? -говорил он и с каждым словом дыхание все нарастало. — Не нравится, как я выполняю свою работу? Так найди кого-нибудь другого!

«ООС! ООС! ООС!

Списание 50 баллов за нарушение сюжетной линии.

Приготовьтесь к возвращению в исходный мир.»

Все произошло в точности так же, как и в прошлый раз — внезапная судорога подкосила ноги и вот он уже лежит на полу, прерывисто хватая воздух ртом. Его словно отбросило в сторону и, вместе с этим, он потерял из поля зрения свое единственное оружие. В глазах начало постепенно темнеть, он хватался за разные предметы в попытке подняться, но не справился и снова повалился наземь.

— Шан Хуа, — в лице Мобэй-цзюня мелькнуло подобие на удивление. — Шан Хуа!

Самолет чувствовал, как его уложили на чужие колени и поток демонической ци бесцеремонно ворвался в меридианы. Шан Хуа дернулся, как от огня, и принялся вырываться, но пара сильных рук возвращала его на место.

Кое-как он все же вырвался и, в попытке встать, схватился за ручку двери. Та со скрипом отворилась. На пороге стоял взъерошенный Ци Линг с занесенной для стука рукой. Все что он видел, — падающее в его объятия бессознательное тело и северного демонического короля, стоящего посреди разгромленной комнаты.